99. «Виссарион, то, что я слышал, это азбучная истина. Я давно это, собственно, знал. Я не о том говорю …»
100. «Да, но она же не делается …» — сказал Учитель.
101. «Она не делается», — согласился Владимир.
102. «Грош цена тогда, если это азбучные истины и всё ещё не сделаны!»
103. «Меня другой вопрос интересовал. Я попал в некий сектор, и только я в данном случае рассматриваюсь. Действия других — то ли Светы, то ли других людей — пока Тобой не рассматривались в Моём эпизоде».
104. «Конечно. Меня интересовал ты», — тихо сказал Учитель.
105. «Ну, тогда всё правильно, — согласился Владимир. — Дело-то в том, что все собрались, и едва видеофильм от Тебя просмотрели (Часть 8, гл. 11) — тридцать пар глаз в меня сразу: ну и?.. Выключай, мол, телевизор, кайся».
106. «Так. И ты? Ну-ну-ну, что ты сказал?» — поинтересовался Учитель.
107. «Сейчас скажу. Я полагал, что будет какое-то правильное создано поле. Про меня этот фильм шёл, а кто-то скажет: «Нет, извините, это про меня». Я бы сказал: «Нет, братья и сёстры, про меня это шло»».
108. «То есть они должны были первыми сделать шаг, кто-то?» — спросил Учитель.
109. «Нет», — поспешил Владимир.
110. «Ты сказал: кто-то должен был создать правильное поле».
111. «Я, возможно, не то слово сказал. Я понимаю, о чём речь идёт, я прекрасно понимаю. Я могу попросить прощения, но …»
112. «Но нужны при этом определённые классические обстоятельства», — сказал Учитель.
113. «Но не вызову ли я своим покаянием большую гордость в других лицах?» — спросил Владимир.
114. «А как ты можешь это определять? Разве можно таким сравнением пользоваться? Ты не должен заботиться, что ты этим создашь. Если нужно покаяться, то надо покаяться».
115. «Раньше я сам первым просил прощения, потом вижу: неправильная идёт реакция со стороны других. Это проявляется в том, что эти люди …»
116. «Володя! У тебя сейчас эгоизм ищет удобную форму, при которой он разрешил бы тебе покаяться. Ты начинаешь мыслить об обстоятельствах, которым не знаешь истинную цену, но ты начинаешь придумывать им истинную цену, уже совсем далёкую от истины.
117. И в данном случае ты назвал обстоятельство: нужна правильная среда, нужно правильное поле, то есть нужна была какая-то классическая сцена, при которой ты бы мог благоприятно покаяться. А почему она должна быть создана так, как ты бы её хотел видеть?
118. Пускай тридцать пар глаз, сто пар глаз смотрят на тебя с презрением или ещё как-то, никто не видит в себе вины, все восхваляют себя …» — Учитель не закончил фразу.
119. «Я же увеличиваю их гордость через это моё покаяние …» — поторопился Владимир.
120. «Нет, не увеличиваешь. Покаяние не увеличивает гордость».
121. «То есть они думают, что они правы, а я не прав».
122. «Пускай думают. Но если ты не прав, то ты не прав?»
123. «То есть я должен смотреть только на себя?»
124. «Когда ты каешься — да, ты же каешься в своей неправде …
125. Вот смотри: каются ведь о своей неправде или о вероятной неправде. То есть это либо точное понимание, что ты не прав, либо вероятное: предполагаешь, что ты не прав, потому что, естественно, у тебя грубость существует, естественно, какая-то узкая форма мышления, где-то ты что-то не успел оценить. И вот ты каешься либо за точную свою неправду, либо за вероятную неправду …
126. Но если она есть, то почему бы о ней не покаяться? И ты каешься о ней, не думая о том, что другие подумают, ведь ты же о своей неправде каешься. Или ты должен сразу какие-то плоды в них заметить, или ты с условием каешься: «Сейчас я покаюсь, и я должен увидеть, что они действительно расплакались, что увидели в себе …»»
127. «Вот наконец я сейчас подобрал слова — не принесу ли я вред тем, не вселю ли в них порцию «эго»?»
128. «Не принесёшь, не принесёшь», — ответил Учитель.
129. «Они скажут: «Вот, наконец истинный виновник …»
130. «Прекрасно», — сказал Учитель.
131. «И ещё выше зайдут в своей гордыне», — продолжил свою фразу Владимир.
132. «Не принесёшь», — повторил Учитель.
133. «Не принесу? Тогда всё, сдаюсь. Вот это меня мучило: я боялся, что я покаюсь, а в них добавлю порцию «эго»».
134. «Верно, верно, и в данном случае это эгоизм сделал такое заключение, чтобы увести тебя от того, чтобы сделать праведный шаг.
135. Ведь сказано: покаяние в любом случае в среде невежества может сделать такую роль, как ты говоришь, в любом случае оно сделает такую роль. Но это не должно останавливать. Ведь не было сказано: покаяние, которое нужно делать только в уединении».
136. «Это не моя проблема, что будет с ними», — сказал Владимир.
137. «Они должны из этого извлечь урок для себя — вот ты даёшь какую подсказку», — сказал Учитель.
138. «Да», — согласился Владимир.
139. «И вспомни, Я говорил, что, когда приносится ступень, неважно, в какой цвет она окрашена. Она в любом случае становится соблазном: либо споткнуться об неё, либо преодолеть, потрудившись».
140. «Главное, чтоб я проявился как христианин».
141. «И сколько бы они ни наступали на тебя, сколько бы они при этом ни радовались: «Ага, ну вот, наконец-то он опять признал свою ошибку. Мы всегда знали, что он ошибается во всём», — это не должно тебя остановить ни в коем случае».
142. «И этим, только этим я принесу им пользу».
143. «Только лишь через это ты будешь упорно создавать для них необходимую атмосферу, ведь они должны убедиться в том, что это действительно настоящий шаг у тебя, а не наигранное, не что-то пагубное, не что-то постыдное.
144. Но они должны убедиться в этом, потому что сомнения, страх сделать правильный шаг нуждаются в очень многократном усердном делании праведного действия; только тогда это убеждает».
145. «Всё это просто. Я как бы знал, но не практиковал это до конца. С этого момента я …»
146. «Давай делать», — сказал Учитель.
147. «Будем делать, пытаться исполнять».
148. «Вот видишь, столько мелочей есть во всём, чему бы стоило поучиться всем верующим, и православным и служителям церкви, всем, потому что они не знают, что такое жизнь праведная на самом деле. Они делают миллионы ошибок каждый день, с утра до вечера, и они уверены, что они делают праведный шаг.
149. Ну, конечно, как им Меня принять в этом случае, потому что Я перечеркну всю их жизнь и буду учить их совсем по-другому делать.
150. А это неудобно. Вот так покаяться — это неудобно, потому что они тоже будут мыслить точно так же. Это удобная формула, которая уводит на основе каких-то правильных умозаключений от настоящего делания этой любви.
151. Ты должен запомнить, Володь: самая активная форма спасения ближних — это когда ты себя спасаешь, правильно спасаешь себя, то есть прилагаешь все активные усилия, как надо тебе поступить как верующему. Вот это самая большая твоя помощь окружающим.
152. А если возникает такая формула, что надо спасать и других, то есть она так удобно возникает, что надо заботиться о других в этой области, тогда все превращаются в поучителей. Они поучают, поучают, наставничают, а сами с собой ничего не делают.
153. И вот так все берутся за эту формулу. У них есть успокоение: они спасают другого, они заботятся о другом.
154. Но это не забота о том, чтобы по-настоящему ближние спаслись, а чтобы проявить себя прежде тем, кто способен поучать, а значит, он в этой области, естественно, лучше понимает эти истины, чем тот, другой.
155. Ведь любая попытка сказать, что «здесь у тебя неправильно», невольно подразумевает, что ты в этой области действуешь правильно и лучше понимаешь. А как это так — себя возвысить сразу же и сказать: «Я лучше понимаю»? А кто такой человек, где же тогда смирение у него? Действительно, из каких понятий он взял, что он лучше это понимает?
156. Поэтому даже попытка сказать, что «у тебя неправильно», неверна. Можно лишь переспросить: «А как ты думаешь, может быть, это неправильно?» Ты спрашиваешь у него, призываешь его немножко вместе с собой подумать на эту тему — а может быть, действительно неправильно?
157. И он посмотрит и скажет: «Нет, я считаю, что это правильно». Ты можешь сказать только: «Хорошо, спасибо. Это, видимо, моя собственная грубость»».
158. «То, о чём мы говорим, это как бы на уровне пятиклассника. Естественно, просто …»
159. «А получается, пятиклассников, зашедших на этот урок, нет. Они знают уроки, они слышали от других, что есть такие учебники, а сделать никто не сделал».
160. Ближе к окончанию встречи Учитель сказал о существующей церкви: «Они не смогут Меня принять по одной самой простой причине: то учение, на которое они опираются, это не Моё учение, и поэтому надо отказаться от того, что они имеют в своих понятиях. Не где они опираются на строки из Писания, прямые строки Моего высказывания, там ещё что-то более-менее сохранилось точно, а от всех тех понятий, которые они имеют кроме этих строк …
161. То есть там, где строка «сказал Иисус», точное выражение, — ну, Я допускаю, пускай оно сохранится, пускай оно будет в таком виде, его можно считать за истину. Но кроме этих слов, прямого выражения Моего, всё, что добавлено ещё кем-то, оно уже не Моё, оно уже ложь.
162. Каждый, кто хоть букву прибавил или убавил от Моего, это уже не Моё, это уже ложь.
163. А учение, получается, всё — и православных, и католиков — имеет огромную массу новых понятий, которые не есть Мои слова. А они всё поясняют, они во всё пытаются вторгнуться и дают свои собственные понятия, но которые не есть Мои истины.
164. И теперь никто не следует Моим заповедям, которые оставлены в Новом Завете, а следуют понятиям, которые на этом возникли. Но это не Моё учение, это всё человеческое, глупое и никак не может быть мудрым, потому что оно оправдывает все глупости, которые существуют у человека.
165. Поэтому на основе этого и возникают разные понятия о том, что сейчас и ракеты должны быть «православные» — ракеты массового уничтожения, оружие и так далее, и благословение этих войн: «православных» воинов создавать, солдат, которые идут убивать, и так далее.
166. Откуда это взялось? Это всё на основе вот этих человеческих понятий, где диавол взял за нос и ведёт всех, независимо от навешанных регалий на груди, и ведёт их за нос, и водит их очень здорово уже это время.
167. И теперь как им принять Моё? Это надо отказаться от своего, надо согласиться с Моим и очень серьёзно постараться понять это Моё. А это непростая задача, поэтому мы и не тревожим их.
168. Пусть они искренно хотя бы сделают то, до чего созрели. Пусть хотя бы в этих обстоятельствах, которые начнут развиваться и уже развиваются, что-то сумеют увидеть и искренно признать в себе как ошибку, хоть что-то.
169. Пусть хоть чуть-чуть изменят себя, пусть во лжи, которую они постоянно изливают, хоть чуть-чуть в ней увидят себя и немножко приостановятся хотя бы в этой лжи, в этом потоке лжи, грязи, мерзости. И это уже будет радостно: ну хоть чуть-чуть.
170. Уже не до того, чтобы они приняли Моё. Ибо, чтобы Моё принимать, надо сердце искреннее, открытое, устремлённое, жаждущее, только тогда есть возможность хоть что-то туда влить и что-то исполнить сможет человек …
171. Мы и будем доносить что-то нужное им, и ты будешь, и другие будут помогать им что-то увидеть, соприкоснуться с чем-то.
172. Но всё нужное уже приготовлено. Приготовлено, ждёт уже … Всему свой час; только лишь время, терпение. Хотя грустно смотреть, когда говорят о Тебе, а Тебя не принимают. Не так это просто», — тихо закончил слова Свои Учитель.
173. «Я даже на своём уровне, маленьком, это понял. А как же Тебе: ради нас, грешников, пришёл на Землю, и вот такая реакция, плевки такие. За что, главное? Это же надо иметь какую любовь, терпение, чтобы всё …»
174. «Отец оберегает, Отец таким образом удерживает Мой Дух, чтобы Я в какой-то момент был как бы среди людей и в то же время оторван от людей, чтобы Я не воспринимал всё настолько полно.
175. Если б Я это всё полно воспринимал, да Я бы умер сразу от горя. Просто эмоции не выдержали бы, у Меня бы полопались сосуды все, остановилось бы сразу сердце, такой эмоциональный огонь тело не в состоянии было бы выдержать.
176. Поэтому это не даётся Мне ощутить, это окутывается своеобразным образом, и не даётся Мне возможность видеть, что творится в голове у человека.
177. Ибо Я не вижу этого — и для Меня достаточно, чтобы Мне идеализировать этого человека. Ибо Я его идеализирую в своих глазах, и это помогает Мне легче жить, по крайней мере насколько можно.
178. Если меньше Я вижу, на самом деле что творится у вас, Я дорисую это, но дорисую с хороших позиций, как бы Я хотел это видеть. И получается, Мне лучше так воспринимать вас, чем знать, что внутри у каждого из вас творится на самом деле, потому что страшнее этого не придумать.
179. Все, кто думает, что Я должен быть всезнающим, не представляют, какую они муку хотят Мне приписать. Это немыслимая мука была бы для Меня в эмоциональной среде, это только можно вне эмоций находиться, тогда это возможно, благоприятно, оно бы не сказывалось так.
180. Поэтому Отец не пребывает в таких страданиях. Ему приходится видеть глупость каждого человека и видеть всегда, поэтому Он в иной сфере пребывает, Он не находится в эмоциях, что природным чувствам присущи только лишь.
181. А Я попадаю в эти природные чувства, поэтому Я могу переживать очень сильно. Поэтому Мне ни в коем случае нельзя это видеть, это сильнейшая трагедия была бы».
182. «Это боль всего мира», — сказал Владимир.
183. «Это немыслимо. Тем более Я знаю то, что нужно человеку, а он Мне доказывает, что Я — ложь. А Я знаю, что только от Меня он может получить Спасение. Но он-то Мне доказывает другое и не хочет Меня видеть.
184. Вот ты можешь себе представить: ты был бы отец, к примеру, у тебя есть дети. Ты приходишь однажды домой, а тебе дети говорят: «А ты не наш отец, наш отец другой. У него должна быть такая причёска, у него вот здесь должен быть прыщик, вот тут должны быть усы. А ты не тот, мы тебя не знаем, мы не хотим тебя знать». Представляют они себе отца по-другому, а ты вышел на время, зашёл — а тебя не хотят принять.
185. И ты: как же так? Ты же знаешь, что они твои дети, ты знаешь, что от тебя зависит их жизнь. А они тебя выталкивают вон из дома и говорят: «Ты не наш, мы не хотим, иди отсюда. Уходи из нашего дома, не занимай место, мы ждём своего отца». Но Ты-то ведь знаешь.
186. Если б Ты не знал, Ты бы усомнился, сказал: «Может быть, действительно, Я не Истина», — и отошёл бы в сторону. Но Ты-то знаешь, что Ты — Истина, Ты-то знаешь это всё. Ты не просто веришь в это, Ты знаешь, что это так. И получается немножко странная картина, необычная. Поэтому, если это видеть в полной мере эмоциями, то это боль страшная могла бы быть.
187. А так Отец удерживает Меня, Я вроде бы среди людей и в то же время отсутствую, в Своём Мире частично.
188. То есть Я достраиваю многое в лучшем свете, и поэтому передо Мной нет смысла красоваться кому-то. Кто бы ни пытался передо Мной себя оправдать — какой смысл? Он лучше себя не поставит, чем Я бы представил его. Лучше пусть он покажет то, где Я могу поучаствовать в помощи ему. А зачем передо Мной хвалиться?
189. Чем больше он себя откроет, тем больше у Меня будет возможности помочь ему, потому что Я только для этого и рождён — не смотреть достижения, а смотреть, где Я могу поучаствовать в помощи, ибо это Моя задача.
190. Вообще Моё существо реагирует сразу, если Я вижу несчастье человека, потому что Меня не интересует другое, Меня интересует только то, где Я могу и призван Себя проявить.
191. Ибо для этого Я и создавался, чтобы видеть ошибки и участвовать в исправлении этих ошибок.
192. И получается маленькая сложность, когда человек прячется от Меня; он просит Моей помощи, а от Меня прячется, закрывается от Меня, гонит Меня и в то же время призывает Моё имя. Но непросто помочь в этом случае получается.
193. И вот сейчас у православных то же самое, у них задача очень сложная получается. Они придумали многое себе, и им трудно будет услышать от Меня простое высказывание, что Моё — это другое, это не то, что вы имеете; Моё — другое. Я не пришёл подстраиваться под вас, под ваше учение, Я сразу говорю: это не Моё учение.
194. Всё Моё Я готов дать на любом уровне, в любом объёме. С тем, что Я буду давать, ни одно учение, что существует, не сможет соперничать, потому что Я готов давать бесконечно.
195. Воистину, может море высохнуть, если его в чернила превратить и описывать то, что Я готов сказать. Вперёд море высохнет, прежде чем закончатся Мои слова. Я готов бесконечно давать многое.
196. Поэтому всё остальное может выглядеть только прахом перед тем, что Я готов дать бесконечно, просто прахом за скудостью своей. Ничто не может сравниться с тем, что Я готов дать. Я готов развеять любую мудрость, развеять её как ничто.
197. Но была бы готовность постигать Моё, а то Я имею это, но чувствую Себя бессильным, потому что Я не имею одного: Я не имею возможности навязывать, Я не имею возможности заставить человека поверить в это.
198. И получается, Я чувствую Себя бессильным: Я пришёл, имею всё для человека, но задача в том заключена, чтобы взял сам человек у Меня, а не Я ему дал насильно. А он не берёт, он Мне доказывает что-то другое, доказывает какую-то глупость свою, что она ему дороже. А у Меня нет возможности ему доказать.
199. Мне очень печально и тяжело, когда вот так остаётся только мучиться, рядом стоять. Но Я не могу дать по-другому.
200. Он должен взять только сам, он должен задать вопрос, грамотно и правильно, и Я отвечу на него. И чем грамотней и глубже он задаст вопрос, тем больше Я ему истину дам. Но он должен её спросить, а не доказывать и не спорить со Мной.
201. А так Я вступал в эти споры, Я пытался вступать в диспуты, но это лишь такой маленький своеобразный шаг навстречу, попытка, проба. Мне надо было посмотреть, а как это будет, как человек способен на это реагировать.
202. Но вижу, что он не способен, то есть бессмысленны эти попытки, не получится ему помочь в этой области.
203. Поэтому нужны другие обстоятельства, которые заставят его подумать по-другому, обстоятельства, которые не Я буду создавать, а сама Природа за Меня будет создавать. Она откликается на Мои усилия, и так, как Я хочу, Она будет прилагать усилия, помогая человеку.
204. Она будет подталкивать человека, давать ему шлепки под задницу, чтобы он сделал нужный шаг и больше, внимательно изучил то, что Я ему готов дать.
205. А Я уже буду готов ждать этого человека. Поэтому, какими бы они ругающими Меня ни были, как бы они Меня ни гнали, ни проклинали, Я всегда буду ожидающим их. И если они сделают хотя бы маленький шаг Мне навстречу, Я бегом побегу навстречу им и отдам им всё Своё сердце.
206. Но пусть они хотя бы маленький шаг этот сделают».
207. «Помощники нужны в этом случае?» — спросил Владимир.
208. «Каждый должен сделать то, что он способен сделать наиболее благоприятно. А это знает один Отец, поэтому Он каждому из вас даёт возможность участвовать так, как вы будете чувствовать это участие в событиях.
209. Надо просто быть бдительными и своё желание не поставить выше проявляющейся реальности, и тогда будет наиболее рациональное участие каждого верующего в событиях.
210. Ты не можешь знать всего происходящего усилия здесь, на земле России, поэтому и не надо тебе это осмысливать в глобальном масштабе, надо осмыслить по крайней мере то, что тебе дано в твои руки, твоим устам, твоему сердцу.
211. Вот это делать искренно, скромно, смиренно, но также и упорно, конечно же, потому что где-то надо и не раз, может быть, что-то повторить.
212. Но надо быть бдительным, чтобы чрезмерно себя не проявить и не настроить человека против, то есть не озлобить его лишний раз. Ведь для него тоже важна твоя скромность, твоё бережное участие.
213. Ведь ты сказал: если б человек признал свою вину рядом с тобой, то и ты готов был признать свою вину ещё больше, чем он. Так же и они, они тоже смотрят, как ты подаёшь эту истину. Если ты скромен, если ты нежен, заботливо показал, сдержанно, это отмечается обязательно внутри, и хочется самому приложить усилия и дополнительно ещё узнать.
214. А когда много навязывается, всегда возникает естественная реакция оттолкнуться. И тогда ты, получается, с готовым благим усилием усилие делаешь на самом деле противное Богу, ты настраиваешь человека против себя и против Его Истины, и у него возникает соблазн через тебя проклинать, ругать.
215. Но тогда это страшно для него, для его судьбы страшное явление. А получилось, соблазн — ты.
216. И вот тут ни в коем случае нельзя передавить. Можно просто регулярно ставить их в известность о каких-то новых этапах, о каких-то вехах, но предоставлять им право читать самим, рассматривать …»