396. «А как быть с чувством вины перед теми, кто ушёл: перед родителями, перед дочерью? Как жить с этим чувством вины?»
397. «Если вы будете считать, что вы в чём-то виноваты, на самом деле это не вредно. Если вы будете самоуверенно думать, что вы сделали всё, а он погиб, ну, видимо, недооценил то, что вы ему дали, — это эгоистическая позиция, очень опасная. Если вы будете считать себя в какой-то мере виновным, это неплохо.
398. Просто не надо на этом зацикливать себя, потому что вы сделали то, что могли сделать в данный период времени. Да, что-то вы недооценили, верно, к чему-то неправильно отнеслись. Да, допустимо. Но теперь вы имеете то, что имеете, и теперь с этого мгновения пойдите так вперёд, чтобы потом нельзя было сказать: «Я там что-то недоделал». Ещё более искренно и самоотверженно надо пойти с этой минуты дальше, чтобы не повторить ту же самую ошибку.
399. Надо пойти ещё уверенней вперёд теперь, не останавливаться на этом прошлом, потому что, если так случилось, ты теперь помощи ему не окажешь. Этого теперь и не требуется — требуется, чтобы ты вновь не создавала те же условия такой же самой ошибки. Ещё внимательней иди вперёд. Вот это как раз то, что нужно».
400. «Предположим, мать своим поведением вытеснила уважение к ней сына. Ребёнок становится совершеннолетним, и как теперь матери вести себя? Ей надо не привязывать его к себе или надо уйти вообще, расстаться?..»
401. «Смотря какие условия, то есть разные условия. Если требуется быть рядом, надо терпеть. Если можно предоставить ему возможность быть самостоятельным — надо предоставить. Но в любом случае требовать от него уважения к себе ни в коем случае не надо. Надо быть готовым терпеть это до последних своих дней жизни, готовность внутренняя такая должна быть.
402. Ни в коем случае не устанавливайте некоего такого условного критерия: «Я сейчас, смотрите, это даю, но он должен же понять. Сейчас я ещё сделаю, вот я купила ему телевизор. Ну, как же он не поймёт, уважение где от него?» Не ставьте критерия, что при каком-то действии вы обязательно вызовете уважение. Нет, вы так будете отталкивать его ещё больше.
403. Сразу приготовьтесь: вы готовы терпеть теперь от него всё что угодно, а вы будете по возможности оказывать помощь, которую раньше не сделали. И теперь начинайте это делать.
404. Если внутренняя готовность у вас правильно начинает проявлять себя, среда складывается в соответствии с этим вашим качеством, и начинают меняться обстоятельства по-другому совсем. И вы уже дальше, в зависимости от того, как они меняются, соответственно и усилия начнёте другие проявлять.
405. Но главное — не требуйте теперь уважения. Если вы у кого-то вызвали недоверие к себе, не обвиняйте его, что он вам не доверяет, а будьте готовы всю жизнь, хоть вечно, вести себя достойно рядом столько, сколько потребуется, чтобы вернуть его доверие. Вот это и старайтесь делать, тогда всё пойдёт правильно. Тут уже, действительно, надо терпение большое».
406. «Сейчас очень много наказывают детей телесно. Как здесь быть?»
408. «Может быть, и через боль тоже доходит?»
410. «Сейчас особенно жестокое отношение к детям …»
412. «Поэтому надо объяснять людям, каким образом быстрее перешагнуть рубеж?..»
413. «Во многом это невозможно. Если есть возможность пояснить — поясни, но во многом это невозможно, потому что изменяется сейчас среда жития всего человечества».
415. «Насколько ты в данный момент увидишь благоприятным с твоей стороны. Нельзя некий критерий вывести сейчас, который в любых условиях можно применить. Каждое условие требует отдельного пояснения. И в данном случае прими те условия, которые ты увидишь благоприятными.
416. Но теперь надо быть готовым, что эта дикость своеобразная должна будет проявить себя в полной мере. Это необходимое условие.
417. Я ведь сейчас вам говорю об истинах, которые призваны победить эгоизм. Соответственно Я создаю среду, которая начнёт активизировать то, против чего в вас Я буду бороться. Это будет активизироваться, и очень ярко, во всём мире. Они все сейчас зависят от того, что здесь происходит.
418. Это необходимо, чтобы увидеть человеку болезнь, потому что, только увидев её, он может понять, что ему надо против этой болезни. Если он не знает, а что-то болит, что тогда в этом случае употреблять? Какую таблетку пить? Что съесть в этом случае, чтобы прекратилась болезнь?
419. Во-первых, надо понять, что болит, отчего оно болит. Вот это и надо сейчас проявить явно, чтобы человек увидел, что у него болит. Тогда Я ему легко дам любую подсказку, которой он сможет воспользоваться. Но ему надо понять, чего ему не хватает, почувствовать, и он тогда это возьмёт сразу.
420. Эта среда активизируется, и поэтому такие проявления агрессивные неизбежны сейчас по-своему. Увеличивается ритм жизни очень ярко у всего человечества, вибрации увеличиваются. И эта активность жизни проявляется более ускоренными ритмом, темпом, и поэтому то, что негативно, начинает резко проявляться, и очень часто возбуждая окружающее пространство, которое, в свою очередь, опять же создаёт благоприятные условия для того, чтобы расцветала эта агрессия. То есть замкнутое такое движение происходит …»
421. «А если муж, допустим, пьёт. Мы говорим сейчас о смирении, говорим о том, что женщина должна терпеть. А если есть страх перед тем, что он может когда-то даже убить её, что он доходит до такого состояния? Ей надо уйти от него или надо тоже терпеть?»
422. «Прежде всего, ей показывают обстоятельства, что она вообще неверующий человек».
424. «Нет, Я не ошибся, сказав сейчас фразу, прежде всего, что она неверующий человек. Она говорить может о вере. Если она боится, что муж её может убить, — может убить, а может быть, и нет, — значит, к вере никакого отношения она не имеет, потому что она бы иначе тогда относилась к этому обстоятельству. Я вот и говорю: прежде в делах видно верующего человека, а не в его рассуждениях о вере.
425. Так вот, это показывает твой недостаток в восприятии реальности. Ты неблагодарно воспринимаешь реальность, это прежде всего. Нет, Я говорю не о благодарности, с которой ты должна воспринимать его пьянство, а о реальности, обстоятельствах, позволяющих прежде увидеть тебе твой недостаток. Почему ты боишься? Ну-ка, выправи теперь.
426. Ты не должна, во-первых, бояться. Будет как будет, но ты должна сделать то, что по крайней мере видишь благоприятным сделать. Победи это.
427. И как только ты это сделаешь, обстоятельства поменяются. Нужна эта победа. Вот это главное, этим ты меняешь всё окружение вокруг себя. Это надо сделать обязательно, не надо торопиться сейчас сразу уйти.
428. Почему говорят: у страха глаза велики. Обстоятельство не обязательно может располагать к тому, что он ударит, но дорисовываешь эту картину уже сам.
429. Если он постоянно подходит с топором: «Всё, клади голову», — это одно обстоятельство. Если он просто в углу ворчит и поглаживает топор — это совсем другое обстоятельство, потому что он может ворчать, думать о том, что сейчас опять надо колоть дрова.
430. А ты рядом стоишь, думаешь: «Всё. Сейчас он меня ударит». А он о дровах думает. Но это больное воображение достроило, страх позволил достроить страшную картину, которой на самом деле не было.
431. Поэтому каждое отдельное обстоятельство требует отдельного рассмотрения. Сейчас очень много надо рассмотреть конкретных обстоятельств, которые никогда ещё не рассматривались ни одним религиозным учением, никогда эта сторона никем не трогалась. Она трогалась обобщенно: надо делать благо, надо делать то-то.
432. Никогда это не касалось конкретных случаев, потому что их надо рассматривать каждый день, создавая необходимые общества, ибо только в специфической среде единомышленников полноценно можно пробовать реализовать эти качества любви, истины.
433. Если вы находитесь в городе, вам это будет сделать сложно, и те, кто попытался реализовать то, что Я сейчас сказал, говорят — невозможно, потому что среда не позволяет это сделать. Конечно, она не позволяет, ибо Я и не говорил Истину для города, Я сказал Истину для нового человечества.
434. Идите и создайте эту истину, реализуйте. Но тогда уже нужен смелый шаг.
435. Поэтому вот это конкретное надо всё теперь рассматривать, создавая необходимую атмосферу, в которой полноценно вы начнёте проявлять себя, формируясь ярко и красочно. И теперь это нельзя обойти и потерять, потому что так не получится реализовать.
436. И поэтому Истину нельзя было так подробно давать. Никогда ещё человечество не было готово к тому, чтобы полноценно в течение многих лет воспринимать Истину. Нужны определённые условия, чтобы дикость, которая проявляется очень ярко, не растоптала раньше времени начинание.
437. На земле Израиля две тысячи лет назад нельзя было это подробно рассказать, невозможно было, состояние общества не готово было исполнить заповеди любви полноценно. Надо было заложить идею, которая должна была двинуться.
438. Но план, который закладывался, несколько иначе формировался, потому что Истину, которая давалась две тысячи лет назад, нельзя было превращать в закон, нельзя было ни в коем случае. Надо было делиться своими пониманиями, не утверждая, что собственное понимание есть истинное.
439. Вот это надо было сделать, но люди не сделали. Они допустили ошибку, но это была своя, по сути, неизбежность. Они вывели некие законы, догмы сделали из этого, и понятия сложили на основе этих истин, и сделали эти понятия истиной. Пошло большое отклонение.
440. Поэтому, когда сейчас все говорят: «Мы христиане», — это к христианству никакого отношения не имеет. Они говорят об Иисусе «да», но дела все далеки от этой Истины.
441. Есть Библия, но у неё три такого же размера толкования этой Библии. Но это уже не Истина, это предположения во многом, а они же используются как Истина. Но это уже большая ошибка.
442. Пошли традиции, а на традициях всё стало ломаться. Живую Истину воспринимать надо только живой, не через традицию. Традиция наслаивает догмы, которые всё искажают, ломают, делают привязь.
443. Истину надо было вживую нести: насколько ты постиг эту любовь к ближним, смирение, вот своим примером и покажи.
444. И когда его спросят: «А что это такое?» — он скажет: «Я принял Христа в своё сердце, и Он заповедал мне любить. И я пробую любить, как у меня получается».
445. Но когда он берётся наставлять, говорит: «А ты знаешь, Он вот это говорил, и вот это, и вот это», — началась самая большая ошибка, этого делать было нельзя.
446. Но тогда было это нельзя обойти, к этому был очень склонен человек, его психология была к этому склонна. Ему мало было нескольких истин, ему надо было, чтобы это Учение было очень широко поставлено, потому что вопросы у всех возникают: «А как здесь быть, а как здесь быть?» — а ответа нет прямого. А где его взять? А надо домыслить.
447. И началось домысливание, но оно делало свой круг. Но этого нельзя было делать, поэтому сейчас ни одно учение, по сути, не бралось за эту сторону. Потому что Истину Жизни настоящего человека не знал никто, кроме самой Истины, а Она одна.
448. И могла только Она одна возвещать эту Истину, больше никто не мог Её возвещать. Все могли какие-то предположения выдвигать, создавать это в качестве учений каких-то, больших и малых, но они были неистинны, они были ступени, которые потихонечку подталкивали к этому Пути, к одному-единственному Пути.
449. Теперь время, когда многим предстоит осмыслить это обстоятельство. Но это тоже непростая задача, ведь как хочется верить, что то, что ты имеешь, это Истина. В это очень хочется верить, а это, прежде всего, многое и осложняет.
450. Человек не лёгок на подъём, то есть он не рассуждает разумно, взвесив: «Ага, действительно лучше», — встал и сделал этот шаг. Нет. Он взвесил: нет, не похоже на то, что он имеет, значит, делать не будет. Он рассуждает по-другому. Вот это всё и тормозит как раз и не позволило создать на Земле единую Веру сразу, а позволило только порождать очень много религиозных учений.
451. Когда вмешивался Мир Вселенной, давая очередное учение, он предполагал, что вы, взвесив, сделаете следующий шаг. А этого не получилось. Он дал вам очередное учение, взвесив то, что было предыдущим и какие вы сделали оттуда выводы, то есть, скорректировав, дал вам новое учение, на более высоком уровне.
452. И получилось так, что верующие в то предыдущее учение не стали это принимать, а те, кто более-менее ходили свободно, были больше склонны принять это новое учение. Принимали новое, но получилось два учения, вместо того чтобы было одно очередное учение.
453. Вот это специфика человека, и поэтому неизбежно возникло очень много религиозных учений на Земле. Но каждый в этом учении верит, что у него как раз истинное понимание, потому что эгоисты очень крепкие, не получается рассуждать в поисках мудрости.
454. Ведь мудрец, соприкасаясь с неизвестным, рассуждает с тех позиций, когда он предполагает, что это неизвестное вполне может быть Истиной. Так мудрый находит наилучшее.
455. Но, к сожалению, у человека так не получается. Он, соприкасаясь с неизвестным, готов сравнить с тем, что он имеет. И если оно не совпадает, он сразу говорит: «Это не может быть Истиной, вот это Истина», — то, что в голове у него есть. Но так он никогда мудрости не найдёт.
456. А как раз к этому он больше всего и тяготеет — сравнивать всё неизвестное с тем, что он имеет и что он уже принял. Ему это приятно иметь, это в какой-то мере приятно ложится на какие-то качества. А на какие? Приятно ложится на эгоистические качества. И конечно, ему Истину сложно принять.
457. И не могли принять Истину две тысячи лет назад, ибо, когда они соприкоснулись с тем, что давалось, это их шокировало. Настолько разница была большая с тем учением, которое давалось Ветхим Заветом, и с теми законами, которые для евреев формировались. Это большую разницу несло, коренную разницу.
458. И они испугались, и тогда они предприняли другие усилия. Но другого нельзя было делать, то есть учить в течение долгих лет невозможно было, не позволила бы среда это сделать. Нужны были определённые условия.
459. Только сейчас наступили эти условия, когда есть много лет и можно научить всё-таки сделать по крайней мере тех, кто захочет этого. Другие пускай сделают то, что для них ближе.
460. Но научить сейчас есть возможность, поэтому только в это время и открывается это всё. И это было предопределено веками, тысячелетиями, эта минута уже готовилась …
461. Теперь она свершается, но делаются всё те же самые ошибки, что и две тысячи лет назад, они точно те же самые. Остаётся только улыбнуться, конечно. Можно горько улыбнуться, но есть понимание, что по-другому, в общем-то, и не могло произойти. Это естество человека, и оно, конечно, не поменялось.
462. И получилось, что, ругая евреев, что они так поступили с Христом, сейчас все поступают точно так же. Но им просто не дастся возможность сделать в окончательном смысле то же самое. А изначальный подход тот же самый, та же самая попытка быстро отринуть, если это непонятно, если это будоражит что-то внутри.
463. А Истина будет будоражить. Не может прийти Истина, во всём вам понятная, потому что тогда нечему учить вас. Если это всё вам ясно, тогда чего же мы говорим здесь? Мы просто помолчим и пойдём работать, делать этот труд дальше.
464. Если Истина приходит, значит, пришёл час рассказать что-то неведомое до этого времени. А теперь каким образом вы устремились так смело становиться критерием определения этого неведомого? Оно неведомо, значит, оно неправильно. Что за глупости? Это примитивная форма мышления, восприятия реальности.
465. Если человек хочет быть мудрым, подходя к неизвестному, он должен предполагать: это вполне может быть Истина. Если он не понял, он может только лишь сказать: «Отче, я пока не смог уразуметь то, что я увидел. Позволь, я буду делать то, что мне понятно. А если это Истина, помоги мне увидеть Её в следующий раз».
466. И он скромно отойдёт, но не будет говорить: «Это не может быть Истиной, гоните это всё, прочь отсюда, анафема!» Это всё примитивно, так мудрость не ищут. Это всё несуразно.
467. Поэтому тут надо быть смиренней, скромнее, не ставить себя в качестве критерия определения Истины. Это большая ошибка».