Осень в Небесной Обители. Дни октября — ноября, дни солнечные, наполненные запахом опавшей листвы, сухо шуршащей на лёгком ветру по тропам Обители, и дни, дышащие прохладой и дождями, которые превратились в обильный снег в середине ноября …
2. В солнечное воскресенье начала октября после литургии происходило таинство слияния с Учителем в долине папоротников.
3. Среди преклонивших колени и устремивших взоры и мысли свои к Учителю была женщина средних лет, расположившаяся в двух десятках метров от Виссариона напротив Него.
4. Когда началось таинство, из уст её неожиданно раздалось мычание, закончившееся резким, животным криком. Одержатель не выдержал присутствия Учителя, тело женщины вздрогнуло в судорогах …
5. Мужи помогли женщине подняться с колен и отвели её по тропе в сторону Небесной Обители.
6. Спустя недолгое время после завершения таинства два мужа помогли женщине прийти к Учителю, который ждал её среди хрустящей под ногами жёлто-оранжевой листвы у небольшого деревянного строения с куполообразным навершием, бывшего ещё недавно маленькой звонницей, где однажды в ночь на первое января Учитель тронул вервь Мирозвона — первого колокола, прозвучавшего в Небесной Обители.
7. Увидев Христа, женщина упала на землю к стопам Его. Он присел рядом с ней, закрыв глаза Свои и держа правую руку на голове её …
8. Уставший кричать и рычать от присутствия Христа бес внезапно заговорил устами женщины. «Ну что? Сильный я?» — спросил он Христа.
9. «Нет. Ты — ничто, ты — прах … Оставь её», — тихо сказал Учитель.
10. «Но мне хорошо в этом теле», — резким голосом сказал бес.
11. «Тебе придётся уйти туда, где твоё место», — твёрдо молвил Учитель.
13. «Сейчас», — сказал Христос.
14. «Мне хорошо в ней. Может быть, я какой-то частью на время останусь?» — почти нежно спросил бес.
15. «Нет. Уходи», — тихо и строго сказал Учитель.
16. Женщина начала каяться в серьёзных слабостях своих и мыслях порочных и скверных в отношении мужчин, что и было средой благоприятной и питательной для одержателя.
17. Учитель вновь прикрыл глаза. Бес, измучившись в Силе и Чистоте Христа, громко кричал и извивался телом женщины.
18. Долгие судороги охватили тело её, потом она вздрогнула несколько раз и успокоилась. Спустя мгновения медленно поднялась с земли, улыбнулась и благодарно припала к стопам Учителя …
19. Пятнадцатого октября в Обитель к Учителю пришли польские журналисты, пришли ко Христу по распутице, через болота. Журналистов было двое, один из них — Анджей, который недавно, на пороге весны, уже был в общине.
20. На родине Иона Павла, нынешнего католического папы, Анджей сделал интересные радиопередачи о Свершении. Известный католический журнал поместил большую непредвзятую статью-репортаж Анджея о Виссарионе и живущих в общине.
21. И в радиопередачах, и в статье Анджей не оценивал Происходящее, а дал возможность живущим в таёжных деревнях верующим и неверующим самим рассказать о своей жизни и об Учителе.
22. И вот Анджей снова в Сибири, имея и свой интерес к Происходящему, и интерес польских изданий. И было долгое интервью с Учителем о Свершающемся на земле России, о жизни общины …
23. В первые дни ноября из Екатеринбурга в Черемшанку был доставлен большой колокол весом около семисот килограммов, которому предстояло быть основным колоколом в большой статной звоннице, созидание коей началось в Небесной Обители сразу же по прибытии колокола в Черемшанку.
24. И устремились мужи поставить звонницу на Скалистой вершине к Рождеству Учителя.
25. Многие мужские руки приступили к возведению звонницы по проекту, созданному Олегом Архитектором. Наибольшие постоянные усилия в созидании её приложили несколько мужей из Журавлёво …
26. В одиннадцатый день ноября на встречу к Учителю в домик уединения пришёл издалека человек по имени Света, имеющий ещё и другое имя, восточное, — Коши.
27. И рассказала Коши Учителю немного о себе, о том, что ночью шла среди незнакомой тайги по ощущениям в Обитель Рассвета к Виссариону, о том, что в жизни её несколько лет рядом с ней был необычный человек, её муж и её учитель (она называла его Папой, Командиром, а себя — маленьким солдатиком, служивым); что Командир, которого сейчас уже нет на земном плане бытия, привёл её сюда.
28. У Коши был тонкий, детский, негромкий голос, коим она и сказала Учителю, что ей надо идти в Тибет, чтобы завершить необходимое, так хотел Командир.
29. Виссарион благосклонно отнёсся к решению Коши. И приняла она согласие Учителя как благословение, и дотронулась рукой скромно и уважительно до стоп Христа …
30. В этот же день жителям Обители Рассвета было передано пожелание Учителя: «Уровень чистоты внутреннего мира Коши таков, что живущим в Обители было бы полезно познакомиться с ней. Милостиво попросите её рассказать о своей жизни, о своём постижении».
31. Вечером Коши встретилась с горожанами. Мужи и жёны задавали ей вопросы, Коши рассказывала о себе в третьем лице, рассказывала чувствами, нежно и скромно, иногда по-детски улыбаясь на сложные вопросы мужей Обители. Она говорила о себе лишь потому, что её спрашивали и потому, что Учитель пожелал, чтобы она поведала о себе и Командире.
32. «Когда Командир встретил это чудище, это была толстая женщина маленького роста с очень развитым чувством собственной значимости, тем более что она была лектором общества «Знание», читала стихи поэтов серебряного века, Гумилёва, Мандельштама, Цветаевой. Она была из числа тех, которые всё знают. Ещё в школе она была отличницей, и её называли «ходячая энциклопедия».
33. После встречи с Папой начались девять лет напряжённой работы. Это сейчас легко об этом говорить. С таким существом очень тяжело работать, потому что у него всё уже простроено. Когда мир заранее ментально простроен, то лучу Отца, лучу совести, стыда, любви просто некуда войти», — рассказывала Коши о себе.
34. Командир просмотрел содержимое всех её «кассет» — этим словом Командир и Коши обозначали информацию, которую Коши имела в своём сознании ко времени их встречи, — она рассказала Командиру всё о себе. Это проходило и как покаяние, и как исповедь, и как просмотр личной истории.
35. Особенно тяжёлая работа была с чувством собственной значимости, которое было непомерно, чудовищно развито.
36. Эта женщина — так говорила о себе Коши — могла давать кому-то характеристики, делать кому-то оценки, могла пренебрежительно сказать: «А, эти кришнаиты …»
37. И тогда Папа говорил: «Эти кришнаиты? Иди к ним и будешь самым преданным бхакти». И она шла к кришнаитам, пела мантры, распространяла Бхагавадгиту, книги, была честной среди них.
38. И так они шли ко многим. Она была и преданным Кришне, и свидетелем Иеговы, и католиком. Её крестили в костёле, она год ходила на литургии. Папа сказал ей: «Снимай вообще претензии к миру».
39. Она любила Командира и училась доверять ему полностью, а он учил её доверять Отцу. Командир формировал её сознание так, как видел правильным. Они просматривали очень много философской, религиозной информации. Она писала философские статьи, эссе, которые нигде не публиковались, но просматривались и сжигались.
40. Командир говорил: «Только ничего не присваивай. Лишь значимость присваивает и утверждает: это моя мысль».
41. «А когда ты прозрачный, через тебя проходит очень много информации. Ты, как ретранслятор, сразу передаёшь её, не присваивая, не публикуя её от себя. Ты не имеешь права присваивать, ведь есть Учитель, Ему дано Богом Позволение, и Он несёт миру эту Весть», — рассказывала Коши своё понимание, которое сохранила от Папы.
42. Слово «Бог» было для неё тогда очень абстрактным. Она имела в себе очень много «кассет»: Агни-Йога, Кастанеда, Блаватская, Шри Ауробиндо … Она много говорила обо всём понемногу и поверхностно, а действий не было.
43. Когда она получала новое осознание информации, всегда хотелось этим поделиться с кем-то. Папа говорил ей: «Это энергия, она распирает, поэтому тебе хочется бежать и с кем-то делиться. Тот человек работает, творит, действует, а ты ему мешаешь своей болтовнёй.
44. Не можешь справиться, тебе надо сбросить куда-то эту информацию, тогда включай магнитофон и всё, что распирает, сбрасывай на кассету, сбрасывай на бумагу, потом сожги».
45. И тогда накапливается энергия, личная сила, необходимая для творчества и для действия. Иначе она распыляется в разговорах, бесконечных рассуждениях. Можно всю жизнь рассуждать, что такое Вечность, Истина, но ничего не сделать …
46. Она не раз говорила: «Я сама это знаю … И это знаю, и это читала», — и обо всём имела суждение.
47. Командир говорил тогда: «Ага, это твой значимый. Ну-ка, быстренько ищем фуфайку и идёшь собирать бутылки на вокзале. Собирай очень хорошо!»
48. И она собирала бутылки, сначала с боязнью, украдкой, но потом эго мутировало: «А я могу собирать бутылки. Я собрала сегодня двадцать бутылок, я больше всех собираю».
49. Командир говорил: «Ты посмотри, как провернулась твоя значимость. Сначала не могла собирать, а теперь — самый лучший собиральщик бутылок». Командир говорил, что надо менять действия, и они меняли действия.
50. Однажды Папа отправил её работать в газету. Она стала писать статьи, очерки. «Восходящая звезда журналистики», — стали поговаривать о ней.
51. «Восходящая звезда? Завтра пойдёшь продавать семечки», — подсказал Папа.
52. «Как продавать семечки? Я же журналист».
53. «Завтра пойдёшь продавать семечки и следи за ним, за значимым», — повторил Папа.
54. «Первый день значимый оглядывался, боялся увидеть знакомых: как это так, журналист вдруг стоит с семечками? Руки трясутся … — рассказывала с лёгкой улыбкой своим детским голосом Коши. — У Папы было большое терпение со мной, надо было постоянно отслеживать проявления эго».
55. Ночь. Командир и Коши едут в машине. Сорок километров от города. Командир останавливает машину, открывает дверь: «Всё, добирайся пешком». У неё появляется страх, она обвиняет Папу, она прячется в канавах от света машинных фар в страхе, что её могут изнасиловать; она не доверяет событиям. На следующий день пешком возвращается домой и всё-таки обвиняет его.
56. В следующий раз он отвозит её ещё дальше от города … И вот уже однажды она идёт и поёт, не обвиняя никого, в ней уже нет агрессии. Прислушивается к себе: кипит ли что-то внутри, возмущается ли что-то?.. Папа говорил ей: «Трудно в учении, легко в бою».
57. Командир знал время своего ухода с земного плана бытия. Однажды он спросил её: «Ты будешь радоваться, когда я уйду отсюда?»
58. «Как это ты уйдёшь?!» И эго сразу вторило: «А я?» Папа посмотрел на неё: «Зелен ещё виноград».
59. Спустя время вновь тот же вопрос: «Ты будешь радоваться, когда я уйду с этого плана?»
60. И лишь когда прошло какое-то время, к ней пришло осознание, что если после такого вопроса у неё появляются депрессия, слёзы, то она тонет в жалости к самой себе, а за него не может порадоваться; не может порадоваться, что он выполнил свою задачу и уходит по Воле Высшей.
61. ««Всё, что в социуме, это контролируемая глупость», — говорил Командир, хотя был независимым социологом, политологом и делал эту работу с лёгкостью и улыбкой, — продолжала свой рассказ Коши. —
62. Существует программа саморазрушения, практически у каждого она может включиться в любой момент, если в подсознании что-то подавлено, не реализованы возможности, эго-сущности манипулируют программой саморазрушения.
63. Но есть очень большая, существенная разница между этой заложенной программой и готовностью к смерти, когда ты знаешь, что в любой момент это может случиться, и ты уходишь с полным осознанием происходящего, с полным доверием Высшему …»
64. Когда в работе Командира с ней начиналось глубокое изучение, сканирование и вытаскивание эго-сущностей, названных своими именами («Вот посмотри: и это ты, и это ты, и это ты»), то тогда сразу включалась программа саморазрушения: «Я не хочу жить».
65. То есть эгоизм как последнюю защиту включает программу саморазрушения: какой смысл жить, когда и этого уже нет, и этого нет?..
66. «Эго многолико. Надо высвечивать его осознанием механизма его действия.
67. Когда знаешь мотив и желания того, кто в данный момент присутствует в тебе, тогда уже знаешь, какая эго-программа работает».
68. Когда Командир уходил с этого плана жизни, он знал, что его будет ждать убийца, и не стал избегать этой встречи.
69. И когда его, по терминологии следователей, убили, её допрашивали пять часов. «Вы его любили? Почему вы улыбаетесь? Двадцать восемь ножевых ран … Он, наверное, кричал, звал на помощь», — был один из вопросов.
70. «Он не кричал и не звал на помощь, — сказала она. — Он простил убийцу. Он знал, что его ждут и не стал избегать этого. Перед этим он говорил мне, что его время истекает, и дал мне последние инструкции, как я должна вести себя дальше …»
71. Пять лет назад Командир принёс Книгу в мягкой обложке розового цвета «Слово Виссариона» и сказал: «У тебя будет встреча с Ним».
72. Перед тем как прийти в Обитель Рассвета, Коши шла через Монголию, живя на подаяния, встречаясь с теми, кто узнавал её. Командира уже не было рядом с ней, но она чувствовала его и ощущала, что он по-прежнему ведёт её.
73. Когда пришло время покидать Монголию, в её руках оказались деньги. И денег этих, как казалось Коши, было больше, чем ей было необходимо. «Зачем мне столько денег?» — спросила она.
74. Отец Пьер, представитель Ватикана, сказал ей: «Они тебе нужны, впереди у тебя будет важная поездка».
75. И возникло у Коши чувство, что из Монголии надо ехать в Омск. В Омске, когда она читала большое расписание движения поездов, для неё вдруг рельефно выделилось из многого «Москва — Абакан», и в груди завибрировало. Она купила билет и села в этот поезд.
76. «На всё Воля Отца», — ответила она сама себе. И вдруг подошла девушка: «А ты к Учителю едешь?»
77. «К какому Учителю?» — спросила Коши.
78. «К Виссариону», — сказала девушка.
79. «Наступила тишина. И ощущение: если она сейчас скажет: «Поехали», — значит, это То, это Туда. И девушка сразу, без паузы спросила: «Поедешь?» — «Конечно», — отвечаю я», — поведала Коши …
80. Когда Коши оказалась в Петропавловке, у неё возникло ощущение, что надо, не дожидаясь оказии, идти дальше пешком.
81. «Один глаз вообще не видит, другой — четыре с половиной. Шла в сумерках, чуть-чуть сбилась — птички подсказали дорогу. А ночью загорелась Звезда, и я бежала по дорожке, как летела. Звезда горела впереди», — так Коши вошла в Обитель Рассвета к Виссариону.
82. «Встреча с Учителем больше проходила не на словах, а на другом уровне, так же как мы общались с Папой. Это словами не объяснишь. Чувствознание словами не объяснишь», — сказала Коши о встрече с Виссарионом своим новым друзьям …
83. «Мне нужно идти в Тибет, — завершала свой рассказ Коши. — Виссарион благословил меня, пожелал успеха.
84. Почему в Тибет? Командир говорил: «Тебя будут узнавать. Год должна ходить, просить подаяние и пешком дойти до Тибета».
85. Если сказано «надо», значит, надо делать …»
86. Пробыв недолго в общине, Коши через Казахстан — родину своей нынешней плоти, через Монголию ушла в Северную Индию в резиденцию Далай-ламы.
87. В феврале месяце произошла встреча Коши с Далай-ламой. В четырнадцатый день февраля от Коши Учителю пришло электронное известие: «Во Славу Отца Небесного и с любовью к Учителю передана Благая Весть Далай-ламе и представителю Ватикана в Монголии. Твой служивый, Коши».
88. Коши не один раз встретилась с Далай-ламой. Одна из встреч была долгой. Коши преподнесла главному ламе Тибета портрет Учителя, а чуть позже Обращение Христа к современному человечеству на английском языке.