192. «Виссарион, на встрече с Семьёй Жербатихи Ты сказал, что сознание надо разделить на три этапа: неправильная информация, частично правильная и правильная».
193. «Эта формулировка вообще существует в мире. Те, кто развивается и обращает внимание на сознание, знают эту формулировку. Есть точные знания, когда ты знаешь: вот это чёткие, точные знания, которыми я могу пользоваться смело. Знаешь: есть неточные знания.
194. При соприкосновении с какой-то ситуацией вы часто говорите какое-то предложение, о котором не знаете — точное оно или неточное, но вы пользуетесь им так, как будто это точная информация.
195. И если вы говорите утвердительно, убеждённо, ближний воспринимает это как точную информацию, пользуется ею дальше, хотя на самом деле всё это было неправильно. Естественно, возникает серия ошибок, путаница.
196. То есть сначала надо уметь разделить. Голова ваша не предрасположена выражаться в понятии такого доверия к информации; голова правильно работает, когда есть точные знания.
197. Уверенность появляется от духовной стороны, вообще понятие «уверенность». Голова не несёт таких понятий.
198. То есть человек недостаточно уточнил информацию; он знает половину уже точно, что вот это так, а как другая половина — он не знает. И конечно, он уже не должен пользоваться ею так, как будто он знает всю информацию.
199. Это — привычка пользоваться всем, что слышит, не подразумевая: а точная ли это информация, неточная, то есть, не разделяя её, хватать всё подряд и нести дальше, подавая так же, как точную информацию. Он доносит и то и другое одинаково, с такой же одинаковой убеждённостью.
200. Но, если бы он изначально сделал вот это разделение, у него и в голосе появились бы некоторые отклонения: то, что точно, он бы говорил твёрдо, убеждённо, а неточно — он бы немножко колебался, он бы сказал: «Да я вот не совсем точно знаю», — и пошёл бы другой род передачи информации. А он говорит уверенно всегда, так, как будто есть точная информация у человека.
201. Для мышления важно использовать точную информацию. Потому что как можно осмысливать цепь событий, используя неточную информацию? Это невозможно, для логики это бессмысленная ситуация.
202. Но есть ситуации, которые уже не относятся к понятиям вот этих точностей и неточностей; есть те факты, которые можно так использовать. А мы говорим сейчас о жизненных сторонах, где логика выпадает.
203. Я сейчас дал подсказку, но она относится к сознанию. А так как мы сейчас говорим о духовных сторонах, вот теперь — это те вопросы (основная масса), вот эта сложность, которую надо будет осмысливать ещё долгое время; потом постепенно понимать суть Гармонии, которая должна быть у человека.
204. Ведь человека нельзя грубо разделить, что есть душа, есть тело, и вот это разное; хотя оно в принципе имеет разные законы. Но человек сплетается в очень плотном соединении природных чувственных проявлений и духовных чувственных проявлений; при этом голова его попадает под зависимость этих чувственных проявлений.
205. Возникает сложная картина, не присущая Вселенной. То есть Вселенная, Гармония не предполагали такого появления вообще, оно получилось вне графика, вне всех этих предположений вероятных, которые могли быть по законам материи.
206. Вот такая сложная операция произошла неожиданная для всех. И тем не менее теперь надо это осознать, ведь человек этого не осознавал никогда. Он не знал разницу, он не знал, что такое духовные законы и что такое законы материи, сознания. Он не знает, где граница, разделяющая это всё, и поэтому у него этот сумбур идёт постоянно.
207. Вся религиозная система, философские течения, все учения — они все сложены на этом сумбуре, где есть попытка это разделить как-то. Но то, что принадлежит сознанию, они относят к душе; то, что к душе исключительно относится, они к сознанию относят. Такие начинаются колебания естественные.
208. А вот теперь Я вам помогу разобрать эту первую границу, после которой уже надо будет осмысливать правильно направленность своих усилий.
209. А от сумбура какое усилие можно направить? Там куча внутри, и получается суета, просто не знаешь чёткое направление мыслей, их границы: где, куда правильно приложить, где надо логику применить, а где нельзя её применять, где она бессмысленна полностью.
210. А человек привык осмысливать всё. Но не всё осмысливается. Есть часть, которую можно осмыслить, а часть невозможно. Она должна быть зафиксирована в голове, и потом дальше уже, когда наберётся эта информация о духовной стороне, вот тогда голова сможет правильно осмыслить, у неё будет эта информация, связанная с душой. А её пока нет.
211. Информация в голове есть только одна, связанная с телом, с инстинктами, с чувственным проявлением тела и логикой. Вот эта информация есть, но такой информацией нельзя осмысливать духовную сторону.
212. Эгоизм в голове от природы идёт. Через эгоизм осмыслить духовное — вообще бессмысленная затея.
213. Сначала нужен какой-то процесс, какой-то период времени наполнения сознания правильной информацией о душе в таком объёме, когда сознание способно будет этим воспользоваться, и, уже осмысливая ситуации, находить правильное решение. Нужна вот эта изначальная основа, связанная с духовной стороной.
214. Но её не мог сам придумать человек, и вот поэтому Я сейчас вас ввёл в ситуацию, где начну давать обильные пояснения по каждой мелочи, ибо это та информация, которая важна для сознания.
215. Она начинает накапливаться, а по инерции эгоистическое сознание будет пытаться осмыслить то, что Я даю, по инерции вызывать путаницу, неизбежную путаницу. У вас сейчас она и происходит на собраниях, потому что духовной информации почти ноль в голове, есть только одна информация, связанная с эгоизмом, которая накапливалась тысячи лет.
216. И вот эта первая попытка сразу оценить, но это как удар об стену, потому что это невозможно сделать. Это два разных закона, совершенно разных закона.
217. И вот теперь Мне надо это всё разъяснить вам, каждую мелочь, дать огромное обилие информации, которое займёт свою ячейку в вашем сознании, и вы начнёте им пользоваться. И вот тогда разум выйдет на качественно новую ступень.
218. Но эта задача колоссальнейшая, очень серьёзная, поэтому Я и говорю: вы сейчас попали в ситуацию неизбежную, и Мне надо теперь смотреть будет за вами и выискивать тот пробел, где-то там трещину, которой Я могу пользоваться и выводить вас через эти тропинки, щели из того хаоса, который удерживает вас. Это свой мир, он несёт свои дикие законы, жёсткие, и их, конечно, теперь надо все перестроить.
219. Но эти подсказки Я сейчас дам. И в Обращении, которое сейчас делаю для мира, Я взялся это уже вам пояснять. Тема большая получается, хоть Я её вскользь пробегаю. Но, видимо, пришло для вас время это узнавать.
220. Так что, будем теперь говорить об очень больших проблемах, очень больших задачах, о чём мы раньше не говорили. Это вы поступаете сейчас сразу как бы в университет огромных знаний, где мысль должна будет работать чётко, где уже проспать на лекции — это смертельно опасный номер. Лучше его не делать: можно положить голову на парту, но уже потом её не поднять — она прирастёт к парте.
221. Времени у нас впереди много — Вечность, всего лишь. Ну, поработаем немножко, немножко поосмысливаете, потом Я вам выдам дипломы, и уже можете жить смело такими. Жизнь у вас будет чудесная, вы уже не будете делать глупостей …
222. Надо будет постепенно всё это осмысливать, успокаиваться и понимать, что Я скажу всё нужное, а вы, главное, делайте и задавайте грамотные, хорошие вопросы, через которые быстро будет формироваться ваше знание, нужная информация, нужный объём этой информации, которым вы уже будете пользоваться. Тогда уже разум ваш не подведёт. Он умеет пользоваться, он знает законы нужные.
223. Разум пока находится под влиянием особым. Он всю жизнь собирал информацию только одну, связанную с эгоизмом. Это сложная информация, разум Вселенной так не живёт.
224. Поэтому человек, имея разум, подобный разуму Вселенной, те же самые законы имеет, но одел ошейник на него. И цепь инстинкта начинает трястись; тянет, гремит — и поломала всё.
225. Накопилась информация, которая уже не относится к реальности в чистом виде, она вся искажённая. А на такой цепи не озлобиться просто невозможно; действительно, тут можно было и зарычать.
226. Но вот Я сейчас хочу снять ошейничек, а оказывается, что многие этого боятся. Настолько привыкли к нему — кажется, что страшно без цепи быть».
227. «Член Семьи ведёт занятие, где в виде творческих действий на основе реальных ситуаций рассматривается гордыня. Это действие по душе большинству из членов Семьи, но возник вопрос, что в Семье необходимо проводить общее и семейное морально-этические собрания. Имеется в виду, чтобы собрания были, как в других деревнях, — просто общие, где выбирается ведущий, чтобы не было оттенка вот этого творческого».
228. «Если просто оттенок, все смущаются оттенком — это неправильно. Это не должно смущать, ибо нет такого правила, что именно так должно быть или так не должно быть.
229. Это может быть так, но при этом, если появляется не менее интересное, оно точно так же должно войти в эту сферу и занять своё место, и быть использовано во благо. Поэтому, если они видят что-то ещё интересное помимо того, что есть, пускай вводят, и оно постепенно займёт нужное место.
230. Но если лучшего они ввести ничего не могут, если просто непринятие без другой мотивировки какой-то, то это несерьёзный разговор. То есть нужна мотивировка чёткая, разумная: почему именно это нельзя, в чём именно они видят недостаток данного действия.
231. Если кому-то удаётся что-то интересное ввести — пожалуйста, какое-то время он может вести.
232. Просто надо быть внимательным, чтобы ближнего не привязать к этим действиям и не тешиться постоянно, что вот есть кто-то, кто рассказывает сказки хорошие, а все дремлют, потому что приятно слушать уже привычный голос и новые, очередные сказки, как бабушка расскажет. Вот этого чтобы не было. А то так можно с благим побуждением поставить хорошую подножку».
233. «Сестра, которая ведёт занятия по рассмотрению гордыни в виде игры, украсила это собрание таким действием, когда в конце коленопреклонённо все сливаются сердцами, и в воображении у них горит костёр, в котором сжигаются все щупальца и корни, ныне вырванные здесь.
234. На собрание пришла сестра, которой само занятие пришлось по нраву, а вот этот ритуал в конце она не приняла душой. Что делать сестре пришедшей, не ходить на понравившиеся занятия? Или ведущей отменить ради этой сестры ритуал? Или сестре ходить на занятия, но в ритуале не участвовать?»
235. «Тут лучше такие действия не предпринимать, то есть этот ритуал не должен быть.
236. Ритуалы, которые вас соединяют в каких-то таинствах, не надо стараться придумывать, потому что для этого нужно у человека чёткое знание, что это благо, а не просто его пожелание. То есть он прилагает действия, связанные с усилиями ближних, где нужно чёткое понимание, что это благо.
237. А это только пожелание, которое рождается в голове, но оно не имеет вот этой фиксации: чёткое знание или нечёткое знание, точное — неточное.
238. А так как этого нет, то ситуация как бы разворачивается, мы начинаем сейчас спрашивать: а точное это его знание, что это будет благо, или неточное? И он засуетится, засомневается, потому что он этого и не делал, изначально он не ставил такую задачу, но ввёл в жизнь ближних.
239. Поэтому так смело вводить нельзя ритуалы, это особое таинство, вы сплетаетесь в них, конечно же; но через это можно легко устроить себе ловушки. Лучше это пока не делать».
240. «На морально-этическом собрании сестра рассказывала о своих ошибках возвышения и тщеславия, которые привели её к тому, что на какой-то миг она отреклась от Веры. Рассказывала она это уже после того, как вернулась в лоно Веры.
241. Во время её рассказа некий брат воскликнул: «Виссарион, помоги ей!» Ведущий сказал этому брату, что он мешает. Возникло мнение в противовес мнению ведущего. В чём же ошибка? Ведь брат обратился к Истине, не видя, как ещё помочь сестре. Прав ли ведущий в своих поступках в этом случае или правильно мнение, которое возникло вразрез с его действием?»
242. «В данном случае Я скажу, что вслух так говорить, такой призыв делать, нельзя. Это делается про себя».
243. «После собрания, где сестра поделилась своим падением, которое привело к временному отречению от Веры, я высказал мнение, что все те пороки, которые перечислила сестра: тщеславие, возвышение, нелюбовь к людям, требование в духовных вопросах к людям — все эти ошибки есть в каждом из нас, а мы просто ещё не попали в те ситуации, в которых мы так же предадим Учителя. Поэтому нам надо не советовать этой сестре, как ей жить дальше, неся ей свою мудрость, а рассмотреть эти же пороки в нас, чтобы предотвратить подобный случай, который произошёл с сестрой.
244. Некий брат согласился со мной, что все эти пороки есть в каждом из нас, но был не согласен, что это также может привести к отречению от Веры. «Это ты только за себя можешь сказать, но не за всех», — молвил брат.
245. У меня появилось чувство, что я осудил братьев и сестёр, взяв на себя ответственность, сказав за всех, но при этом остался убеждённым в своей правоте: рассмотреть эти же пороки в нас, чтобы предотвратить подобный случай, который произошёл с сестрой».
246. «Это не осуждение. В таком вопросе нет осуждения, потому что здесь вопрос, который предполагает вероятность такого действия. И во избежание возможных событий такого же характера предлагается сделать то, что в принципе Я и призвал делать.
247. Сейчас всё свелось к главному, потому что это действительно надо рассматривать: какие слабости являются характерными у каждого из вас в той ситуации, которая была рассмотрена. Ибо что-то особенное, что-то малозамеченное кем-то каждый из вас изнутри всё равно сможет увидеть, даже если это другие не рассмотрели. Всё равно при рассмотрении такое можно для себя выловить.
248. Надо быть просто искренним, достойно стремиться рассмотреть недостающее внутри. И конечно же, здесь надо прежде видеть саму ситуацию как главный объект, на который вы устремляете все свои взгляды и все свои усилия сознания, чтобы его осмыслить, и разобраться, и понять его.
249. А конечно, какие-то подсказки сестре должны быть обязательно, когда вы вместе рассматриваете, что-то можете подсказать, кто-то ещё из своего опыта что-то извлечёт, даст какую-то интересную подсказку практическую (как он, в свою очередь, победил какую-то слабость) и так далее. Такие советы допустимы. Но дальше всё должно завершиться тем, что рассматривается это несколько глубже».
250. «Получается, кто-то может сказать: «Я победил свою слабость»?»
251. «Нет. Это в таком образе, когда была ситуация, допустим какая-то сложность, и этот человек творчески приложил усилия, после чего увидел, что ему удалось преодолеть. И тогда он, естественно, делится уже: победил ли он эту слабость окончательно или нет, но вот в какой-то ситуации подобной сделал какую-то очередную победу, и получилась она; он её почувствовал. И вот это он, конечно, может рассказать.
252. Но в данном случае он рассказывает метод, которым он воспользовался; желая помочь, подсказать. И может быть, этим воспользуется брат или сестра, и действительно им точно так же поможет.
253. В данном случае фраза, которая здесь записана: «просмотреть эти же пороки в нас, чтобы предотвратить подобный случай, который произошёл с сестрой», — по сути, не есть прямое осуждение, говорящее, что у всех вас есть слабость эта, через которую вы способны предать. Именно это она не говорит.
254. Хотя в то же время, если смотреть шире, Истина предаётся вами по многим другим аспектам. Мы их не оговариваем, тем более Я знаю, что вы во многом не в состоянии это осмыслить правильно.
255. И поэтому, делая шаг, Я не имею абсолютно никаких в этом случае к вам требований, потому что Я знаю, что это вам пока непосильно.
256. Вот когда уже буду видеть, что это вам посильно, Я подведу вас к пониманию этому, вот тогда Я начну требовать. А если Я не подвёл к этому пониманию, у Меня даже внутри просто и не возникает никакой претензии.
257. Я смотрю на какие-то действия, которые приходится разбирать. Вот приходит человек с вопросами, Я с ним разговариваю, и Мне приходится показать: «Вот посмотри: ведь, по сути, получилось, что ты Мне выразил недоверие в своём действии там-то, там-то, то есть проявил неверие Богу вот там-то, там-то, вот в этом действии».
258. И он действительно узнаёт — хотя пытался осознать совсем другую сторону, — где там ошибка была; но корень у неё вот именно к этому и сводился.
259. Но он даже и не мыслил на эту тему, потому что Я знаю, что она не соответствует его внутренним порывам, его устремлениям. Поэтому и не рассматривается пока как ошибка, просто как нечто следующее, когда он созреет.
260. И вот потом уже это действие будет играть большую роль, уже будет нести требование, уже будет новая ответственность.
261. Поэтому в данном случае нет смысла говорить, что ты можешь предать, к примеру, а я, мол, не могу предать. Так тоже уже нельзя заявлять.
262. Пётр в своё время тоже заявил: «Да я ни за что, никуда», — а сделал элементарные ошибки. То есть заранее говорить всё, что угодно, можно.
263. Но ситуация тем и хороша, что она ожидает вас в тот момент, когда вы не ожидаете её. И она складывается так, как вы бы совсем и не мыслили её, и где требуется прежде ваша внутренняя реакция.
264. Она вырывает из вас то, что внутри сидит, прячется. А не голову спрашивает ситуация: «Ну как? Как реагировать будешь?» А человек помыслил: «Да вот так отреагирую». И она скажет: «Ну, молодец! Как здорово догадался! Откуда же у тебя такие знания?»
265. Нет, она ждёт как раз тогда, когда голова будет «отсутствовать», голова будет где-то летать в звёздах. Она будет рассуждать о каких-то там кушаньях, которые вам сейчас предстоит покушать; а из-за угла возникает ситуация, которая вырывает изнутри то, что у него уже было, и то, что он ещё не изменил в себе.
266. И оно, опережая голову, уже реагирует, уже действует. А потом голова догоняет и говорит: «Ой, да что ж я наделал?!» Но она уже догоняет потом. Она пока кушала где-то мысленно эти блюда, а руки и уста делали своё действие.
267. И поэтому таких предательств может возникать великое множество, и заранее говорить: «Да я ни за что», — это тоже, по сути, эгоизм, гордыня.
268. Конечно, надо стараться не предавать, должна быть внутренняя жажда это не сделать. И если эта жажда есть — вот это как раз и ценится.
269. А если вы срываетесь и где-то предаёте, то смотрится на меру вашей возможности оценить эту ситуацию. Если не в состоянии человек — оно и не спрашивается с него и не рассматривается как предательство вовсе.
270. Поэтому в данном случае даже и приводящийся пример сестры тоже может не рассматриваться как действительно предательство, которое горько.
271. Если человек сам смотрит свой собственный поступок, он должен рассматривать строго, потому что иначе это приведёт к дремоте, слишком большой расслабленности и прочему, прочему. А для данных событий сейчас в данных обстоятельствах нельзя спать, это опасно. Здесь надо быть предельно требовательным к самому себе.
272. Но требование должно быть правильное, ибо неверно поставленное требование часто приводит к отчаянию.
273. Это неверно, потому что требование часто у вас возникает от сравнения себя с кем-то. И вы видите: в том действии он проявил себя, а вы не проявили себя точно так же, и вам кажется, что вы не достойны.
274. Или, наоборот, вы проявили себя лучше, а тот человек не проявил себя так же, он проявил себя, на ваш взгляд, хуже. При таком сравнении вы начинаете требовать от него: «А почему это он не сделал так?» — ибо вы-то знаете, что вы в этом случае сделали лучше, иначе, эффектней. Но требование получается абсурдно. А он должен был сделать так, как ему по силам.
275. То есть сравнения, как правило, часто приводят к очень отчаянным ситуациям, тем более когда видишь гораздо более интересные поступки своих ближних.
276. Но ближний порой на несколько шагов опережает этот поступок. Это естественно: его внутренний мир такой, он более зрел. А тут другой рванулся — не получается. Он пробует, а непосильно. И он видит и говорит: «Да, я не способен ни на что», — и начинает сам себе ставить подножку. А это — другая сторона гордыни. То есть она приводит к ситуации, где человек сам себе ставит подножку и падает, а там ему остаётся только немножко озлобиться…»
277. «Муж и жена вступили в Семью. Через время муж увидел, что жена не справляется, на его взгляд, с темпом жизни, предложенным в Семье, и это стало проявляться в её эмоциональных срывах, после коих она болела по нескольку дней. Муж принял решение, и они с женой вышли по своему желанию из Семьи. Такой выход из Семьи тоже сроком на год?»
278. «Нет. Такой выход не на год. Хотя тут надо посмотреть: а в чём, собственно, сложность-то появилась? Потому что, если её не разобрать, не разобраться в ошибках, тогда подобная ситуация может повториться, когда семья природная опять войдёт в единую Семью. Если не решена проблема, она обязательно будет повторяться — до решения.
279. То есть внутри она должна быть разобрана. Хотя бы внутри природной семьи разобраться: а в чём, собственно, соль? Почему не справилась-то? Может быть, требования неправильные от большой Семьи были.
280. Ведь если с режимом не справляется, с темпом жизни, — а что это за темп? Какие действия прилагались в этом случае? Потому что могло и в большой Семье быть нарушений очень много, которые создали невыносимое требование, и пошёл естественный эмоциональный срыв.
281. И вот поэтому, рассматривая само действие, Я мог бы сказать: «Ага, а тут в Семье большой сделали перегиб, его не имеете права делать». Но оно как бы не тронуто, и поэтому ошибка, из-за которой вся проблема возникла, останется нерешённой.
282. Сейчас надо уже будет обязательно это посмотреть, потому что, если желание есть быть в Семье у всех, остаётся рассмотреть камень преткновения, по которому не удаётся быть в Семье. И вот этот вопрос как раз Я и жду».
283. «На этическом собрании стали разбирать гордыню у сестры, которая выразилась в некоторых её фразах о своей гордыне. И вот через время сестра сказала: «Я не предполагала, что сегодня будет разбор моей гордыни, я не готова сегодня к этому действию. Давайте отложим на другой день, а я поразмышляю над случившимся. На сегодняшнее собрание я шла, предлагая другое — только то, что представлю братьев, которым я даю кров и которые хотят вступить в Семью». И вопрос: слова сестры о неготовности разбирать гордыню являются защитной реакцией гордыни?»
284. «Да, это защитная реакция гордыни, особой подготовки здесь не обязательно.
285. Если трудно что-то выразить, высказаться на эту тему, можно просто послушать то, что выскажут братья, ближние; потом поразмышлять и на следующем собрании уже можно высказать и со своей стороны какие-то нюансы, которые хотелось бы переспросить, уточнить, ещё побеседовать, если поднят будет вопрос».
286. «А если эта неготовность была высказана именно на основе, что ей вопросы задавали, и ей надо было отвечать, чтобы братьям было что-то понятно?»
287. «Тоже достаточно того, что ситуация возникла, и уже можно было постараться на них ответить.
288. Не обязательно требовались какие-то мгновенные, очень яркие, интересные ответы, эффектные опять же. Задан вопрос — надо успокоиться, внимательно просмотреть в себе, куда это копнуло, что там внутри задело, и уже дальше постараться отвечать.
289. Потому что, когда по живому берёшь, легче многое зацепить — то, что по инерции часто хочется скрыть, даже не замечая уже, просто рука так движется, она — раз и припрятывает что-то. Она уже как бы механически исполняет какое-то рефлекторное действие, которое не обязательно уже и осмысливать.
290. В отношении гордыни часто человек делает шаги, действия рук ли, ног, хвостиком или чем-то, быстро заметая то, что хотелось бы вскрыть и нужно было бы вскрыть. А он даже не осмысливает это, просто делает движение. Первая его реакция как раз прикрывает то, что уже задели, то, что надорвали. И конечно, если продолжать по живому дальше, то это более благоприятная для этого ситуация.
291. Здесь желательно не уходить от этой ситуации, потому что, как только уйдёшь изначально, не тронув дальше этот вопрос, начинаешь осмысливать, но часто начинаешь придумывать себе оправдание и прочие интересные решения. И как только потом начинают спрашивать, ты тут же высказываешь эти интересные решения, которые отсекают возможность у ближних раскопать то главное.
292. То есть можно просто придумать эту защиту, даже не задумываясь на эту тему. Просто ты обрадуешься, почувствуешь: так вот же, вот поэтому, вот поэтому. И сразу серия оправданий появилась, интересно откуда-то взявшаяся в голове, и которая уже потом пресечёт вопросы, вероятные в этом случае со стороны ближних, которые как раз направлены, чтобы её выкопать. А она, наоборот, закроется.
293. Желательно, конечно, в этом случае рассмотреть до конца всё. Чем больше не готов человек к этому действию, тем больше вероятность увидеть главное, что пробует скрыться. Так что это лучше сделать сразу».
294. «Заметил, что на этическом собрании одной из Семей происходит постоянная ситуация: в ходе собрания многие начинают эмоционально уставать и уходят с собрания. Когда на собрании остаётся лишь несколько человек (как правило, это одни и те же, способные выдерживать длительно эти разговоры), то они этим малым числом продолжают решать этические проблемы и даже формируют Учителю вопросы.
295. Появилось мнение, что если большинство членов собрания ушло по причине усталости, то меньшинство должно прекратить собрание, ибо уходящие со многими мнениями остающихся не согласны, но уходят потому, что на сегодня у них нет эмоциональных сил.
296. Но эти несколько человек, которые остаются, говорят, что раз вы уходите — неважно, по какой причине, то вы должны довериться остающимся во всём, что бы они ни решили и каким бы количеством. Как правильно поступать в этой ситуации?»
297. «Ну, смотря о чём они будут решать. Это не такое одинокое правило, которое можно применять во всех подобных ситуациях. Они могут тронуть круг вопросов, которые только их касаются, и они имеют право задать уже и Мне вопрос точно так же. В данном случае им нельзя трогать вопросы, в которых требуется вмешательство ближних, которые ушли.
298. Допустим, кто-то был, поднял вопрос о своей гордыне; и начали его рассматривать, смотреть ситуацию эту. Потом он ушел. Они могут продолжить рассматривать эту ситуацию в связи с собой, — уже не с ним, а с собой. И они это могут продолжать сколько угодно, пока выдерживают такую нагрузку».