Утром 24 октября в Петропавловке в зале гостевого дома было Слово:
2. «Пришло время ставить очень серьёзные задачи. А насколько же вы приготовились сделать эти задачи?
3. Просто так приехать сюда и иметь одну мысль, что вроде бы верите Истине, вроде бы любите Её, и только этим прийти к спасению, — это будет ложная мысль. А ведь прежде всего так вы и приехали многие.
4. Семь лет Я вас готовил. Кто-то услышал с первых дней, кто-то услышал позже, кто-то совсем недавно. Но разницы нет. Каждый приходил тогда, когда приходил его час. Условия всё равно равные у всех.
5. Но в целом семь лет вы готовились к жизни, готовились для того, чтобы начать жить. Много слушали всего, много разных истин вбирали. Сотни кассет прослушали, просмотрели.
6. Но это ещё не была жизнь. Вы знакомились. Вы знакомились с огромными истинами, которые должны будут стать вашей сутью, — не неким объектом, находящимся в вашем сознании в качестве информации определённого объёма, а когда эта информация растечётся по всем вашим жилам, нервным окончаниям, по каждой клеточке вашего тела, пока не станет полностью вашей сутью.
7. До сих пор вы вбирали. Многое Я предлагал вам делать самостоятельно, чтобы вы пробовали, знакомились, сталкивались с проблемами, с которыми вы встречаетесь на каждом шагу.
8. Чтобы исправлять что-то, надо дать вам посмотреть на эту ошибку. До сих пор эта благоприятная минута была. Вы сталкивались. Вы должны были посмотреть на самих себя. Хотя по-прежнему соскальзываете в другую сторону: вы смотрите много на других. А надо было очень внимательно начинать себя рассматривать …
9. Я говорил, что Вера не начнётся у вас без смирения, без познания этого великого искусства — умения правильно посмотреть на себя. Ведь от него начинаются многие моменты, которые явно влияют на ваше развитие, расцвет.
10. И смирение должно было уравнять то, что от природы вы сделали своими усилиями извращённым до предела, который уже граничит со смертью. А это — гордыня, то, что человек в себе взрастил.
11. Он аккуратно это поливал из леечки, регулярно. Ему нравилось поливать. Он сам придумывал идеологию, которая будет позволять ему хранить это внутри. Ведь самое прекрасное хранилище в этом случае — это когда сам человек заинтересован хранить это существо. Он, мало того, не борется с ним — он ещё и заинтересованно хранит его внутри.
12. А развивать вы начинали это с самого детства, с самых первых минут, когда где-нибудь в детском садике начинались игры и начинались соревнования. И вот так повсеместно в течение всей жизни человек развивал то, что убивало его, он это хранил.
13. А когда кто-то пробовал это тронуть со стороны, вы дружно громко кричали: «Зачем ты лезешь в мою душу?!» И вы создавали очень много новых терминологий, ложных понятий чести, запрещающих ближнему коснуться вашего внутреннего мира …
14. Сама гордыня неразличима, она внутри. Это как огромный монстр, который спрятался в такой, казалось бы, маленькой — не такой уж большой, как у слона — оболочке. Но его размеры превосходят всё. Он умеет компактно удерживаться в определённой оболочке. Но сила его велика, и наружу он выходит различными отростками, которые окрашены в разные цвета, имеют тысячи названий.
15. И Я сразу скажу вам, что многое из того, что вы считаете вполне нормальным, вполне прекрасным, на самом деле имеет те же самые корни. И это предстоит вам сейчас увидеть.
16. И вы увидите, что вообще всё, что вы делаете, диктуется оттуда, из глубины, тем же существом. Во всех сферах деятельности, к чему бы вы ни прикоснулись, вы сделаете уже, как правило, под диктовку этого существа. И во многих, на ваш взгляд, светлых явлениях, которые, казалось бы, для вас безоговорочно, очевидно прекрасны, Я очень скоро помогу вам увидеть, что корни и там идут от того же существа.
17. И это существо, как только его кто-то начинает рассматривать, боится, оно не любит пристального взгляда. С ним борьба проста: его для начала надо просто внимательно рассматривать.
18. Поэтому оно прячется в тени, а наружу выводит отростки, чтобы вы, эмоционально отреагировав на что-то неправильно, подпитали это существо сразу же, тут же, в разных проявлениях …
19. И поэтому, чтобы это не рассматривал никто, вы сами должны были придумать идеологию, запрещающую всем касаться того, что внутри у вас есть. Это самое надёжное, когда сам человек заинтересован хранить это внутри. И человек дружно стал это хранить.
20. И было очень важно, чтобы вы были чужими. Ведь когда вы чужие друг перед другом, вы будете бояться сказать друг другу многое, вы не сможете сделать друг другу подсказки. Вы будете бояться этого. Вы будете бояться подсказать, и вы будете бояться, чтобы вам подсказывали. И страх будет заставлять вас закрывать друг от друга двери своего сердца.
21. Тем более, как только вы попробуете открыть, вас ударят. И конечно же, голова обязательно вам скажет: «Что ж ты делаешь? Да разве можно так открывать перед кем-то двери своего сердца? Ведь там так грубы, там быстро ударят». И вы приходите к этому мнению, говорите: «Конечно, что это я? Надо быть осторожными».
22. А значит, надо быть подозрительными. Ведь осторожный человек уже подозревает. Он уже подозревает, что возможен удар. И двери дома не открываются.
23. Сначала чуть-чуть они призакрываются, потом ещё больше, потом кажется — даже маленькую щёлочку оставлять нежелательно: а вдруг кто-нибудь и в эту щёлочку что-нибудь просунет и сделает? И дверь захлопывается, обрастает мхом, паутинами, потом её и вовсе нельзя различить на стене дома, потому что всё заросло настолько бурьяном, всевозможными сорняками.
24. Как определить уже, где дверь в этом доме? Да и дом ли это вообще? Может, это навозная куча, где кто-то что-то вроде бы изнутри говорит, какие-то звуки. Но, может быть, это червь издаёт такие интересные звучания? И так люди смотрят друг на друга. Видят знакомую оболочку, но никто не различает дома, в котором хранится прекрасный огонь.
25. И двери у дома всё-таки есть, их надо открыть. И может быть, задыхается ближний в этом доме; так, может быть, снаружи приоткрыть хоть немножко? Скребнуть, отцарапать этот мох и помочь раскрыть двери его дома?
26. Но все боятся, говорят: «Да вроде бы… Как я трону этот дом? А вдруг неправильно? Страшно, да и не хочется трогать, своё дороже. Тут и огород большой, забор валяется — некому поднять. Столько дел дома; какой там дом у соседа…» И все отвернулись друг от друга.
27. Забот много, действительно много у каждого. Но все остались взаперти в своём доме, где только изнутри вроде бы и понимаешь, что это дом. А снаружи его уже и трудно различить: он больше на кучу похож.
28. И так много кучек по Земле разбросано, которые уже и пахнут-то не очень приятно. Но всё-таки где-то внутри этих кучек есть нечто бесценное, что пока не удаётся осознать.
29. Ведь когда вы осознаёте, что может лежать какой-то блестящий камушек среди груд какого-то наваленного камня, вы прокопаете туда норы обязательно. Вы будете копать их, вы будете вскрывать могилы: а вдруг там действительно заложили какой-нибудь кирпичик жёлтого металла?
30. Вырывать яму куда угодно, хоть до центра Земли, — на это ума хватает. А понять то бесценное, что намного ценнее этого кирпичика и вообще всех кирпичей в Мироздании; понять, что это самое ценное, и прокопать туда что-то, чтобы помочь друг другу открыть двери заросшие, где уже и замки не работают, они срослись с теми задвижками, которые давно вы аккуратно, терпеливо устанавливали на дверях; и где уже нет смысла корябать эти замки, надо просто уж выломать эти двери, чтобы не мешали они лучам Солнца проникать в ваши домики, чтобы вы могли выйти на свет, посмотреть, какое удивительное Солнце светит снаружи, — здесь нужен труд, большой, серьёзный труд …
31. Семь лет вы готовились, а вот теперь Я буду создавать для вас условия, при которых вы каждый день будете показывать реально то, что имеете. Сами обстоятельства будут заставлять вас реально показать: во что же вы верите, кому вы верите, что вам дороже всего на этом свете? И невозможно больше ничего будет утаить. Вы быстро сейчас покажете, кто вы есть.
32. Но, конечно же, прежде вы будете самому себе показывать себя. Не Мне — вы себе покажите себя. Ведь ваша жизнь сейчас решается. И умение решить эти задачи, которые сейчас встанут, — это ваша задача. Где от правильности их решения зависит ваша жизнь, именно ваша жизнь.
33. Я сказал, что вы всё приобрели, двигаясь по пути, где стоит знак «минус». Вы много узнали оттуда. Вы столько уже придумали хитростей, ваш мозг так изощрён, он столько имеет информации практической. Практика — величайший опыт, который вы накопили и который где-то приятно поглаживать, говоря: «Ну, у меня же жизнь за плечами, я же столько уже видел всего».
34. Но если мы это отрицательное начинаем переводить на положительное, вы увидите, что вы вообще ничего не знаете и ничего не умеете. Потому что весь этот опыт — ничто. Он сразу переходит в ноль — весь опыт, полностью все способности вашего мышления, где каждая клетка работала у вас только в одном направлении. Ни одна ваша внутренняя клеточка, ни одна микрочастица никогда ещё у вас не работали в положительном направлении. Никогда! У вас не было этих условий.
35. И вот сейчас вы переходите на эту новую точку отсчёта, новый путь. Вы можете почувствовать, что вы не умеете ничего. Вы быстро можете засуетиться, испытывая своё бессилие. И прежде всего вы почувствуете, что вы падаете с тех деревьев, на которые залезли, сами для себя что-то выстраивая и считая, что вы выше стали.
36. Хотя тропа Восхождения постепенно движется в гору, но перед этой горой вы вырастили вот эти деревца и залезли на них. И у кого удавалось выше вырастить деревце, он залезал и говорил: «Ну, вот я же выше, а вы кто?» И кричите друг другу с более высокой кроны на другую крону: «Эй, ты там, малорослый, незнающий и безграмотный. Моя кровь…» — и так далее.
37. Но кто был первым, тот станет последним. Всякий возвышающий себя обязательно будет унижен. Не просто Я скажу: унижен будет, а скажу: обязательно будет унижен.
38. Потому что, чтобы пойти в гору, Я же попрошу слезть с дерева. Дерево не пойдёт в гору — вам надо слезть с дерева и пойти в гору. А слезать — это значит претерпеть некоторое унижение; ведь вы же вознесли себя. А теперь надо сойти наземь, и вы будете равными.
39. И вот тут-то начинается внутри хаос. Вы настолько привыкли сидеть на кроне дерева своего, что даже на метр опуститься вниз у вас возмущение вызывает: да что ж такое, какие-то неудобства внутри возникают. Тем более сосед почему-то выше стал. Он всегда был ниже, а тут он выше стал.
40. Не понимая, что если рассматривать сторону «минус», то, какая бы большая цифра ни была, она, наоборот, показывает меньшее, а не большее. Именно меньше нуля. Чем больше цифра, тем больше и дальше от нуля вниз, но не вверх.
41. А вы видите большую цифру, вы говорите: «Ну, моё дерево имеет такую высоту, да где ж вы видели такое ещё? Нет тому равного, это самое большое дерево, это древний род». Но маленький «минус» стоит перед этой цифрой, который напрочь уничтожает весь ваш род, он делает это чем-то никчёмным. Вы так далеко, оказывается, забрели в дебри, а вы говорите — древний род. Да какой там древний род? Лучше бы устыдиться говорить об этом. Куда же поведёте дальше детей своих?
42. Но надо было всего лишь малое: рассмотреть вот этот маленький значок, стоящий перед цифрой. А на него закрывали глаза. «Ну, мало ли там, чёрточка, — может быть, это просто тире. Может, кто-то вообще проходил мимо, черкнул. Чего уж на это обращать внимание? Вот, цифра у нас есть, она большая; у неё даже нули появились, много».
43. Да нет, как раз вот эта чёрточка не случайна. И она-то как раз показывает, что чем больше ваша цифра, тем никчёмнее ваше состояние, тем сложнее будет вернуться к нулю.
44. А вернуться к нулю почти по всем правилам и по всем обстоятельствам — надо. Ведь хоть чуть-чуть, но вы себя вознесли. И стоит ближнему вас оскорбить, вам больно. А больно отчего? Оттого что вас чуть-чуть унизили.
45. Но можно ли унизить, если вы стоите на земле? Дальше как можно унизить? И Я могу вам сказать правило: бойтесь на волосок поставить себя выше окружающих.
46. Но Я с радостью приму ваше признание, что вы один из самых несчастных. И даже ниже: что вы, может быть, один-единственный наиболее несчастный грубиян и слепец, который и недостоин коснуться ближнего своего, потому что ближний, конечно же, во многом, на ваш взгляд, может быть лучше вас. Хорошо, если он обратит на вас внимание. Не обратит — так вы же и не достойны этого.
47. Вы же внутри понимаете: «Я недостоин, чтобы мне что-то и сказали-то хорошее. Какое там хорошее? Я только знаю одно, что Отец мне дал возможность попробовать от нуля оторваться, хоть что-то суметь сделать». И вы готовы стараться это делать. Но вы всегда боитесь сказать: «А я понял, а я знаю».
48. И так во многом вы сейчас будете учиться по этим отросткам замечать главную основу внутри, которая притаилась и чутко реагирует на то, как вы поведёте себя в тех или иных обстоятельствах …
49. Всё внешнее: огороды, дома, что бы вы ни сделали руками, — душе вашей не нужно. Лишь произведения искусства в какой-то мере нужны, в определённой степени нужны: это приносит краски вашей душе, краски, цвета.
50. Но свет, сам свет — бесцветен. Он — Свет, он просто ослепительный белый свет. Это ваша душа.
51. Ведь Я же говорил вам: вы — зайчик от Солнца; зайчик, который запрыгал на Земле. Светится пятнышко, и оно такое же яркое.
52. Оно бесцветное. Но благодаря своему телу вы имеете возможность придать краски этому свету. Ваша культура даёт краску. У каждого из вас возможности разнообразные, вы несёте разные оттенки. Но помните: краски — это не свет. Это то, что может окрасить свет, но это не свет.
53. Закон развития человека заключается в вашем отношении к тому, что происходит вокруг, именно в вашем отношении, — когда вы прежде внутри делаете решение, а потом внешне воплощаете это решение и делаете его видимым.
54. Но эту внутреннюю особенность не стали рассматривать, всем захотелось всё оценивать по внешним действиям. Видно — человек молится; всё прекрасно, смотрите: он на коленях, он стоит в луже, он не смотрит, что она холодная, он молится. Даётся оценка: всё нормально, у человека всё должно быть отлично.
55. А какова внутри работа идёт на самом деле? Ведь лицемеры делают точно так же. И внешне они ничем не отличаются, а внутри имеют великую разницу.
56. Поэтому и говорилось: всё, что вас ожидает снаружи, что касается вас, что приходит к вам, не засоряет вас. Оно не в состоянии вас засорить. А идущее изнутри у вас — это ваш сор, возможно. Потому что идти может разное: может идти Богу угодное, а может — и желаемое для кого-то внутри (что часто и происходило).
57. И вот это желаемое для кого-то внутри, исходя, увеличивало силу сидящего внутри. А это — реакции ваши, ваше отношение к тем или иным событиям, к каким вы прикасаетесь.
58. У вас внутри сразу возникает определённое отношение к действию. Вот в нём заключён настоящий закон вашего развития. Насколько вы чисты в своих мыслях, насколько вы чисты в своих внутренних реакциях — вот там надо начинать, что вы есть на этой Земле, на кого вы похожи. А не внешне это всё будет определяться.
59. И вот за это внутреннее вам сейчас предстоит взяться серьёзно.
60. Но тело — это ваш инструмент. Ведь с помощью вашего инструмента Слава Бога становится видимой. Значит, инструмент нуждается в определённом естественном обязательном уходе, уважении и, конечно же, в использовании тех законов материи, которые позволяют существовать этому телу. Этот закон тоже должен быть в уважении, но в правильном уважении, когда этот закон не преобладает над законом вашего духа, что было до сих пор.
61. Вот эту границу надо будет увидеть и оценить правильно и тот и другой закон. Они оба должны быть в уважении. Но главный — это закон Духа.
62. Вы можете лишиться тела, что естественно лишит вас всевозможных ваших атрибутов, сопутствующих жизни вашего тела: домиков-теремочков, картин-произведений и всего прочего. Сразу же лишает. Но остаётесь вы всё-таки в мире, вы всё-таки будете.
63. И вот сила этого оставшегося всегда зависела от того, как вы воспринимали окружающую реальность, как вы относились ко всему, к каждому явлению.
64. И это незримое вы почти никогда не можете увидеть со стороны. Внутри вы можете это оценить — со стороны друг у друга это увидеть почти невозможно. Но вы привыкли видеть и верить только в то, что видите, доверять только тому, что видите и можете потрогать.
65. А главное было в другом. Главное было, чтобы человек сам себя не обманывал.
66. Ибо он знает, что его внутренние побуждения окружающие не видят. И это создавало соблазн делать действия, которые могут показать его с другой стороны: что он может быть хорошим, чтобы его уважали.
67. Хотя внутри он не любил никого и делал это потому, что ему было удобно, ему надо было взращивать это существо, эту медузу внутри, которая требовала: «Действуй! Смотри, как это всем нравится. Пойди сделай так».
68. Человек идёт, делает. Он видит — действительно, всем нравится, все сразу говорят: «Какой молодец! Мы уважаем его. Мы занесём его в книгу почётного члена нашего города». Ну, и тут пузыри полезли; сразу же надуется внутри, порадуется человек, а медуза внутри станет ещё больше.
69. Но через внешние действия человек пытался всегда скрыть своё внутреннее. Потом говорил: «Ведь я хороший. Какой же я плохой? Я вот и это делаю во благо общества, и это делаю. Смотрите: я вот тут дал вам деньги, вы построили себе театр, ещё что-нибудь». И внешними действиями, действительно, так просто обмануть друг друга, очень просто.
70. А для чего же вам были даны такие условия? Задумался ли сам человек, что он имеет прекрасные, удивительные условия обмануть друг друга; только лишь показав какие-то действия, быстро создать иллюзию, что вы достаточно неплохой человек.
71. Что часто бывает, когда мужчина хочет обладать женщиной. Или бывает наоборот. Ведь в первые встречи вы видите, какая возникает чудесная картина. Но картину такую нельзя строить каждый день, с утра до вечера. И как только начинаешь жить на самом деле вместе — ого-го! Очень скоро вы Мне говорите: «А я ошиблась», или: «Я ошибся, я даже и не ожидал, что такое там бывает; я не за это брал ответственность. Я такое не хочу».
72. Конечно, это трудно укрыть — каждый день, с утра до вечера. Но вначале-то это удавалось, с таким шармом, с таким пафосом, так глобально это выглядело, казалось: ну, всё, это же чудеснейшее явление, единственное на Земле. Но там единственного-то и ничего нет. Дунул маленький ветер, лопнула радужная оболочка у мыльного пузыря, и только глаза защипало от попавших брызг; и ничего нет.
73. Так вот это условие — тоже урок. Хороший, серьёзный урок. Вы имеете возможность обмануть друг друга, но вы не имеете другой возможности — обмануть Бога. Абсолютно не имеете такой возможности.
74. И на самом деле вы не сможете обмануть и себя. Вы можете пробовать обманывать себя и поддаваться как будто бы своему собственному обману. Но на самом деле вы будете чувствовать, что вы лжёте.
75. А страх тут же будет подталкивать: «Да что ты испугался? Что ты такой, проявляешь себя каким-то трусом? Смотри и действуй, учись». И появляется какой-то пример. Вы видите: «Да, действительно, что это я тут раскис?» И понесло опять вас в очередной раз.
76. Но главное-то — нельзя обмануть Бога. И вся задача состояла в том, чтобы вы научились, имея такие условия, не пытаться обманывать себя, а сделать искренно, как требует ваш огонёк внутри, ведь он часть Бога, он ошибаться не умеет. И надо было сделать такой шаг, сделать просто и не испугаться.
77. Да, вокруг целое общество, весь город, такие горожане уважаемые; они не делают этого и вас не поймут сразу. Но разве скромный делает для того, чтобы его поняли сразу? Ведь он же делает смиренно и не заботится о наградах. Он не заботится о том, чтобы кто-то сразу кинул цветы под ноги и сказал: «Какой ты чудесный, молодец! Иди к нам, мы тебе сейчас дадим массу грамот, раздадим тебе много блестящих предметов, мы обвешаем всю твою грудь. Будешь греметь»… Как железный дровосек, но у которого нет сердца, а лишь мешочек, наполненный прахом, создающий видимость сердца.
78. Греметь можно, навешав на себя массу предметов. Но что это к душе? Какое это отношение может иметь к душе? Как прикрепить медаль к душе, как предъявить к душе грамоту, печати? И вообще, что это такое в отношении Вечности?..
79. Вы друг другу показываете свои плечи, на которых есть погоны и звёзды. А вы спросите: а как смотрят на ваши погоны облака? А как деревья смотрят на то, что гремит у вас на груди? Как ветер, пролетая мимо ваших окон, смотрит на то, как наполнены ваши дворцы, что гремит у вас в карманах?
80. И как Солнце ласкает ваши макушки, нежно так; ветерок взъерошивает чубчики, порою укрытые сединой: что шалуна, который копается в песочнике, что старца, который сидит, крепко взявшись за посох старческой рукой.
81. Ведь ветерок нежно балуется, одинаково взъерошив и тот и другой чубчик, и для него никакой разницы нет: убелена сединой голова, или ещё только лишь пробуждаются первые-первые росточки на голове, нежные, пушистые. И ветер не думает, что сейчас вдруг старец соскочит, прогремев медалями, званиями, которые висят длинным хвостом сзади, и скажет: «Ты чего это тут взъерошил мои волосы? Что я тебе, мальчишка, что ли?» Но нет же. Старец понимает, что это неразумно. И хорошо, что понимает хоть это.
82. Но сколько мудрецов, возомнивших, что они способны решать судьбы людей, и надевших на себя всевозможного рода цветные, блестящие металлические предметы, не хотят понять: а кому нужны эти предметы, для чего? Вообще для чего, если Вечности безразличны эти предметы?
83. Если котёнок сядет у вас на погоне, свернётся клубочком, и ему тоже будет безразлично, на что он лёг. Он будет знать, что он лёг на плечо человека, где есть тепло, приятно у вашего уха вздремнуть. Но ведь не погон его туда притянет, не звание ваше.
84. Он только фыркнет, если вы попытаетесь сказать ему: «Так я же генерал!» Котёнок муркнет, повернётся хвостиком к вам и пойдёт, ковыляя ножками из стороны в сторону, играть с чем-то, что зашуршало там, за ножкой кровати. И ему всё равно: генерал вы, министр. Что это такое? Для него ценнее в мисочке молочко, чем то, что вы будете громко кричать из своих уст, пытаясь создать некое величие. Это для него лишь что-то мешающее, какой-то звук, который не очень приятный, на который не хочется обращать вообще внимания.
85. Так значит, всё это вы придумали друг для друга? Никакому проходящему оленю, волку ли совсем не нужны эти медали. Так значит, вы придумали их друг для друга. Но прежде для самих себя, чтобы, накопив их у себя, вы вышли так грациозно, как олень. И звон медалей создаёт некий такой бравурный туш, восхвалебный. И становится приятно на душе, казалось бы.
86. И вот эту игру вы всегда придумывали друг для друга, но прежде — для самих себя. Ведь, создавая игру, вы в ней хотели сыграть ведущую роль, самую значительную роль. Вас не удовлетворяли мелочные роли. Вы сразу обижались, вы говорили: «Я же способен! Почему это меня недооценили?»
87. А эта медуза росла. Ей были приятны ваши звуки. Она умилялась, когда вы тянули большие речи о своём величии. Она нежно так мурлыкала внутри, говоря: «Какой молодец! Мой хозяин, мой повелитель… Какой ты чудный. Примерь-ка вон ту корону, пожалуйста …» И уже сразу рука потянулась. Хотя где-то озираетесь: не посмеётся ли кто-то? А всё-таки рука потихоньку тянется.
88. « …А может быть, подержишься за древко знамени? Посмотри, оно только для тебя стоит». И тут же рука поползла туда: ну, действительно, ухватиться бы за древко знамени и пойти впереди. Ведь все будут видеть: вот он идёт, смотрите. Давайте бюст, бюст, бюст, быстрей его бюст. И вот он, бюст, в аллее парка стоит, и всё чудесно.
89. И сколько игр придумал человек! А для чего? Кому же нужно? Вы что, живёте только друг для друга в том смысле, чтобы стараться успеть друг друга возвеличить? Как-то самому себя не очень удобно; хотя тоже бывают такие моменты, и пользуешься этим моментом. Но лучше, когда кто-то пусть придёт. Мы его угостим, напоим, накормим, расскажем интересные новости, похвалим его. А он пусть, конечно, выдвинет нас.
90. И вот в эту игру играют все, играют тысячи лет. Перебили друг другу все тарелки из-за этого, сломали друг другу все дома, развалили храмы. Всё сломали; всё, что можно, ломали, ломали, ломали… Тут же построили — тут же пришли другие, сломали. Сшили костюм; пришёл в гости — порвали. И так далее.
91. А мир смотрит. Деревья смотрят, облака смотрят, Солнце смотрит. Оно, конечно, гладит макушку, но оно так надеется: когда же они играть перестанут; что это за игры? Ведь есть и другая игра, прекрасная. Когда вы обернётесь к Солнцу, к облакам, деревам и начнёте дружить, совсем в других законах пребывая; когда забудете весь этот ненормальный опыт, который никакому дереву не нужен. Никакому даже маленькому камню, в луже лежащему, не нужен ваш опыт. Соломинке, лежащей в хлеву, в свинарнике, не нужен ваш опыт. Он никому не нужен, такой опыт, опыт самовозвеличивания. Его весь надо отбросить.
92. И вот однажды, неправильно оценив закон материального Бытия, вы вырастили мощное, огромное дерево. Оно уже старенькое, оно уже трещит, вот-вот рухнет, но оно большое. Оно теряется корнями в такой глубине, что кажется: да кто там, что там было… Уже одна эзотерика и осталась о неких, пришедших откуда-то, где-то утонувших, где-то бродивших, что-то сломавших… Наверно, это наши предки; они были очень развиты. Но тем не менее упали в лужу. Ну, бывает: заблудились.
93. Но дерево вырастили, и всевозможными концепциями, всевозможными идеологиями вы пробовали менять крону у дерева. И когда удавалось как-то сменить крону неожиданно, по-новому, все говорили: «Ну, вот, нашли решение. Вот теперь мы победим». А дерево-то одно и то же, закон его один и тот же.
94. Крона опять росла дальше, опять меняла очертания. Забывались старые очертания. Появлялись новые революционеры, они опять тут же брали ножницы, быстрей кроили эту крону. И им казалось, что они нашли новую систему развития, управления обществом. Но дерево-то всё то же самое. Всё то же самое дерево.
95. Я сейчас много слышу разных моментов. В обществе многое происходит сейчас. Трудные условия возбуждают интеллект и возбуждают хитрость. В трудную минуту хитрость срабатывает, ведь хочется как-то ускользнуть, проскользнуть и спрятаться вовремя.
96. Выходит на Меня сейчас много разных обществ, развитых, серьёзных. Есть серьёзное общество и в России, достаточно серьёзное. Это интеллектуальный уровень большой, логика серьёзно развита. Мне даже нравится эта логика. Молодцы, можно даже похвалить: хорошо рассуждают, знают много. Это уровень генералов, докторов наук. Это явление имеет перспективу стать ведущим и сделать уникальную форму правления в обществе.
97. Но они не понимают пока ещё — это сейчас Мне предстоит им пояснить, — что дерево-то одно и то же осталось. Да, они создали новую крону, такой кроны не было. Но дерево уже — хрусть-хрусть. Ветерочек заденет, оно — хрусть-хрусть. Внутри оно уже трухлявое, оно должно упасть. Сажать-то надо совсем другое дерево, совсем другое.