117. «У нас здесь большинство — русскоязычное население. Но Семья — многонациональная. Каждый не хочет расставаться со своим родным языком.
118. Допустимо ли общение, находясь при котором я не понимаю сути разговора? Ближний позволяет себе говорить на неизвестном мне языке и ставит меня в неудобное положение, то есть в состояние дискомфорта от непонимания того, о чём идёт речь», — спросил Михаил Подольский, двадцативосьмилетний муж, решительно изменивший течение своей жизни после встречи с Учителем.
119. «Того, кто попадает в такие условия и слышит непонятную речь, это не должно волновать. Потому что если обращаются с такой речью, то, значит, обращаются не к тебе и твоё участие в этой речи совсем необязательно. То есть это не должно приносить дискомфорт, человека это смущать не должно.
120. Хотя, с другой стороны, если человек, говорящий на другом языке, начинает общаться на понятном языке, значит, это шаг навстречу тому, кто не понимает его языка. Он просто делает шаг, понимая, что иначе ближний будет чувствовать себя неудобно. Зачем создавать ему это неудобство?
121. Есть такой момент, когда человек не всегда тонко воспринимает, создаёт ли он кому-то неудобство. Бывает, что, создавая, он пока ещё не знает, что это неудобство. В этот момент с него потребовать нельзя.
122. Но вы будете учиться всё большей чуткости друг к другу и стараться уметь в любом своём действии, если вы находитесь рядом с кем-то, беспокоиться: не создаёте ли вы ему неудобство?
123. Если вы невольно создали неудобство, то тот, кто получил его, не будет на это сетовать, ибо разве это неудобство для него?
124. Но видеть каждую ситуацию надо учиться с двух сторон: и для того, кто попадает в неё пассивно, и для того, кто создаёт её активно.
125. Здесь вы учитесь жить вместе, учитесь чувствовать. Для верующего человека всегда большое неудобство создать кому-то даже маленькое неудобство.
126. И однажды Я приводил пример. Бывает, едешь в автобусе, давка очень сильная, и тебя ставят в неудобное положение. И ты можешь, конечно, восстановить равновесие, тебе будет легче, но при этом-то ты начнёшь отпихивать кого-то. И это ощущение, нежелание это делать естественно в данном случае. И ты стараешься терпеть, но никому не сделать пусть маленькое, но неудобство …
127. Здесь опять же не надо создавать канонов: что у нас должно быть, чего не должно быть, какой язык должен быть. Понятие «какой язык» можно забыть вообще.
128. Как вы дышите — по-русски или по-немецки? Вы же об этом не говорите, вы просто дышите и даже не обращаете на это внимания, потому что это естественно, это понятно.
129. И когда вы выбираете форму общения, понятную друг другу, то цель — не сохранить что-то, не во имя чего-то, а просто понятно общаться.
130. Сделать понятное друг другу — это значит не создавать условия, где могут запрятаться какие-то тени. А когда всё становится ясно, светло, тогда и радость настоящая возникает. Давайте понятно общаться друг с другом; старайтесь во всём избегать теней.
131. Я не могу сказать, что нельзя общаться друг с другом на неизвестном ближним языке, что это противозаконно. Такого понятия нет. Я лишь могу подсказать, что за этим кроются сложности, которые, постепенно развиваясь, начнут создавать большие неприятности.
132. Потому что, если вы хотя бы маленькую сложность оставляете внутри, она не будет оставаться в каком-то одном уровне, она начнёт прогрессировать. И вы либо её побеждаете, и она исчезает окончательно, либо она прогрессирует, но стоять она не будет.
133. Поэтому, допустив её, разрешив ей в себе пребывать, вы потом потерпите от неё: она разовьётся, повлечёт что-то другое за собой, какие-то новые умозаключения начнут формироваться вокруг этой сложности. И тогда ваше ложное восприятие реальности приведёт к какому-то очень серьёзному ошибочному шагу.
134. И, сделав его, потом мечетесь: что-то я неправильно сделал. Но не подозреваете, что всё началось с такой мелочи, о которой вы раньше даже были не в состоянии подумать, что она вообще может играть какую-то серьёзную роль. Но именно эта мелочь сыграла своё в таком накоплении неопрятности.
135. Один из главных законов вашего жития — никогда не создавать тень в общении друг с другом.
136. Что-то непонятно (в том отношении, что это влечёт за собой какое-то отрицательное восприятие) — пойди переспроси, обязательно объяснись.
137. И брат твой, зная, что какое-то его действие повлекло в тебе какое-то отрицательное восприятие, должен всё это пояснить. Ведь мы же подразумеваем в этом случае, что он сделал всё искренно; просто, может быть, что-то недоучёл.
138. То есть мы не можем подразумевать его действия как специально сделанные, чтобы тебе было неприятно. Тогда ему и объясняться перед тобой не захочется, ибо он специально это сделал. Мы теперь отбрасываем эти понятия.
139. Вы собрались здесь те, кто искренно хочет сделать друг другу наиболее благоприятное. И поэтому его желание пояснить этот вопрос должно быть также естественным, чтобы убрать из тебя эту гадость, чтобы она тебя не терзала.
140. Он скажет: «Ты что-то неправильно понял?» Он переспросит тебя и постарается ответить тебе как можно точнее. И ты в конечном итоге можешь сказать: «Да, тут я неправильно понял этот момент». Или он скажет: «Я тут немножко не учёл, грубовато сделал, ты уж извини, я недоглядел, попробую это изменить». И весь этот вопрос тёмный сразу исчезнет, и возникнет лёгкость, возникнет радость.
141. Эти гадости надо быстро из себя исторгать, им нельзя жить внутри, они всегда порчу дают.
142. То есть если такое гниющее зёрнышко внутри возымеете, оно обязательно поразит лежащие вокруг клетки вашего организма. И потом, если и исторгнется, болезнь продолжится, поражённое место ещё будет оставаться.
143. Чем раньше исторгнете, тем безболезненней это будет. Оставите внутри — оно обязательно даст сильное поражение.
144. Учитесь, не бойтесь, выясняйте все эти недостатки друг с другом, и тогда всё встанет на своё место. Ложь, если меж вами заведётся, не сможет жить, она почувствует себя постоянно освещённой.
145. И здесь — либо отказаться от неё, отбросить её, изменить себя, либо покинуть это место. Но она не сможет здесь быть, потому что, куда бы ни пошёл человек, везде это видно и везде это поднимается на всеобщее обозрение: рассуждают, объясняют, пробуют в этом разобраться. Ей некуда скрыться.
146. А в связи с тем, что люди боятся друг другу говорить, спрашивать, потому что думают: я ему сейчас скажу, он рассердится, обидится, — ложь и радуется, она начинает в вас проникать, всасываться. И вы ходите, подозревая, болея внутри, а болея там, где вовсе и нет нужды болеть.
147. Но болит внутри, не даёт радоваться, и радости никак не найти на лицах людей, потому что они все друг друга в чём-то подозревают, чем-то недовольны друг в друге. Они и готовы бы радоваться празднику, но знают, что вот этот человек что-то не принёс, этот почему-то не делает вот это, этот много говорит. И они помнят недостатки ближних, но, увы, радости это никак не даёт. И это гниёт внутри.
148. Надо обязательно всё это осветлять, вы должны обязательно с этого начать. Если мы говорим, что здесь мы ставим начало, то давайте сделаем всё, как уже описано. Ведь эти истины уже давно описаны, их просто сейчас надо сделать.
149. В Писании сказано, что говорить о человеке, которого нет средь вас, худое можно только в том случае, когда хочешь помочь человеку избавиться от этого. Только тогда вы можете немножко порассуждать на эту тему, подумав, как лучше помочь. Что толку сказать: «Вот он такой-то, такой-то», — и потом идти и делать своё дело дальше? А зачем высказал?
150. Можно взять за правило, к примеру: в нашем городе друг о друге ничего плохого не говорят. Вы можете всех останавливать: «У нас друг о друге так не говорят». Взяли общее правило — сделали.
151. Либо если и затрагиваете эту тему, то только в особом случае, когда обдумываете, как разрешить проблему, как помочь ближнему. А в благоприятном случае, вызывая этого человека, пробуете сразу разрешить, что за ситуация, почему так сделано, пробуете всё это сразу выяснить».
152. «Существует классическая музыка. Мы здесь живём уже долго, а к этому виду искусства почти ни у кого нет никакого отношения, её нигде не слышно», — сказал Николай Черемшанский.
153. «Если есть возможность кому-то проявляться в этом, он должен проявляться. Если он этим заразит ещё кого-то и кому-то захочется научиться — пожалуйста.
154. Всё зависит от того, как эта музыка будет жить. Если она действительно настоящего уровня, способная организовывать, формировать внутренний мир человека, имеет большой потенциал, она очень быстро себя проявит, и её будут желать очень многие», — ответил Учитель.
155. «Учитель, а что первично: рисунок или музыка?» — спросил Станислав, уже несколько лет несущий ответственность устроителя церкви Последнего Завета красноярского края.
156. «Вообще, рисунок. Вы больше доверяете глазам. То есть, если спросить вас, что вы выберете: зрение или слух, — вы предпочтёте зрение. По всем факторам оно воспринимается большей ценностью.
157. Музыка не учит творить руками. Она может вдохновлять, создавать особый настрой, но подсказать дальше в творении ей сложно.
158. Рисунок подскажет во всём. И в рисунке можно услышать музыку».
159. «Учитель, а если музыка — это всё: и видение, и чувство, и обоняние. С этим родился. Всё восприятие мира идёт ушами. Это, наверное, тоже имеет право на жизнь?» — спросил Павел Братчиков, обладающий сильным, сочным голосом, раздающимся во Славу Отца из сердца города после мгновений колокольного звона.
160. «Это то, что в данный момент ты имеешь. Но если ты предполагаешь идти вверх, развиваясь, то ты должен понимать, что всё, что ты имеешь, видоизменится в какую-то сторону: либо станет богаче и правильней, либо исчезнет, и ты однажды поймёшь, что это было неправильно.
161. Имей то, что есть. Главное — твоё стремление идти вперёд, а дальше всё встанет на своё место.
162. Если тебе музыка помогает делать красивое, тогда яви это красивое. Где оно? Что мы имеем в руках? Пока ничего не имеем. Делаем пока примитивные вещи …»
163. «Ребята просят меня петь иногда, и я пою», — сказал Павел.
164. «Это хорошо. Петь — это дополнение к труду, это не труд. Хорошая песня поётся не целый день с утра до вечера и не ночами, она поётся в нужный момент, когда в этом кто-то нуждается», — сказал Учитель.
165. «В этом смысле музыкант, как призвание, — это неестественно?» — спросил Дмитрий Мельник, сочиняющий музыку и исполняющий её, а в созидании города освоивший превращение поваленного леса в строительный материал.
166. «Естественно, — ответил Учитель. — Музыкант — это то, что требует от человека больших усилий, так же как и в искусстве живописи. Исполнительское мастерство требует колоссальных усилий».
167. «Должен ли музыкант помимо музыки делать что-то ещё руками?» — спросил Дмитрий.
168. «Если это музыкант в настоящем смысле — этого достаточно, то есть музыка имеет право быть предначертанием.
169. И тогда, когда человек постоянно занимается музыкой, все будут понимать, что это его творение, и будут помогать ему. То есть, выявляясь сейчас постепенно в творчестве, вы не будете говорить: «Он почему-то играет, а мы тут картошку сажаем», — а будете знать, что вам эта музыка нужна. Но эта нужность должна почувствоваться.
170. Ты должен ненавязчиво дать возможность почувствовать, что ты несёшь. И если ты увидишь в людях, что они загораются, им нравится, им это поможет, тогда ты посмелее это проявишь.
171. И тогда ближние, видя в себе эту потребность, могут выражать пожелания к тебе. И когда эти пожелания накладываются, допустим, на то, что тебе не удаётся что-то сделать для семьи, они это сразу замечают и говорят: «Да ты не беспокойся, мы это сделаем, ты просто делай своё дело». И вот так потихоньку у вас всё сформируется на своём месте».
172. «Насколько важно для художника дать в картине какую-то загадку, которая заставляла бы зрителя думать?» — спросил Михаил Марковский.
173. «Этой целью художник не должен задаваться. Его богатый внутренний мир естественно вложит эту загадку, если она действительно должна иметь там место.
174. Но дело в том, что зритель порою превосходит мастера в своём воображении.
175. И поэтому, когда он увидит какую-то мелочь, его богатое воображение нарисует такое, о чём вовсе и не мечтал художник; он был бы рад это изобразить, но у него не дошла до этого голова. Человеку с богатым воображением достаточно небольших штрихов, и он может многое потом выстроить.
176. Мне тоже нравились в своё время окна в жанровой живописи голландцев. У них бывает часто изображена какая-то сцена в простом домике, мастерская художника или что-то ещё, а сбоку открыто окно, и там немножко видны веточки деревьев.
177. И Мне было достаточно, чтобы услышать шум этих деревьев, запах воздуха, как где-то гудят пчёлы. И пошёл-пошёл, и раз — в это окно.
178. И достаточно одного этого окна, чтобы попребывать совсем в другом мире, пройтись по улицам этого городка, ощутить его атмосферу. Бывает только прорезь окна видна, но чуть-чуть виден летний день — и этого достаточно, чтобы почувствовать …
179. И получается, что прежде важно это окно. Не мастерская, а окно, через которое ты и посмотрел город, в котором находится эта мастерская».
180. «Создаётся такое ощущение, что художник не может без этого штриха в картине», — сказал Михаил.
181. «Это момент любования, то есть ты должен почерпнуть то, что в данный момент в состоянии взять оттуда. А это должно тебе помочь в творчестве.
182. Об этой стороне рассуждать сложно, потому что это сторона индивидуального восприятия. Ведь другой человек в этом случае начинает замечать какие-то другие детали, которые ему могут казаться вовсе грубоватыми, и из-за этого для него всё ломается в целом. Восприятие каждого даёт индивидуальное преломление.
183. Если находится какая-то загадка, интересные места, что ж, это и есть цель произведения: возбудить в тебе творческое желание, желание помыслить, окунуться.
184. И тем более, если ты чувствуешь, что это тебя облагораживает, значит, цель этой картины в очередной раз достигнута, во имя этого она и создавалась».
185. «Учитель, насколько важно передать соответствие пропорций всего изображаемого — людей, предметов?» — спросил Михаил.
186. «Это и есть жизненность. Мир, который ты видишь вокруг, имеет свои законы. И красив он оттого, что у него есть определённые пропорции. Ведь красоту ты видишь с определёнными пропорциями.
187. И если ты хочешь изобразить именно эту красоту, то стоит ли тогда уходить от тех же самых пропорций, на которых создана эта красота.
188. Когда ты хочешь подчеркнуть что-то, своего рода манерность может появляться в картине, где часто это доходит до каких-то очень искажённых моментов.
189. Ты используй законы окружающего мира так, чтобы это «что-то» было выделено. Здесь уже появится мастерство. Может быть, чуть-чуть где-то и бывает искажение, не совсем чётко, реально сделано, но в целом не теряется ощущение, что это живое, сказочное.
190. Мастер не должен стараться исказить законы, на которых он созерцает красоту …
191. Если говорить о том, что человек индивидуально выражает своё видение, то вообще-то все имеют право выразить своё индивидуальное отношение к окружающему миру. Но для этого не обязательно быть художником.
192. Но есть произведения, которые формируют зрителя, учат его, поднимают его, а не просто показывают, что есть такой человек, который так видит мир.
193. Вы все имеете право взять холст и выразить своё видение красивого так, как сейчас в состоянии это сделать. И это имеет право одинаково существовать с любым другим произведением. Но это показывает единственно то, что есть такой человек, который именно так видит. И что? В данном случае можно сказать: зря побеспокоил краски».
194. «Учитель, приходится много рубить, корчевать леса. И последнее время я заметил у себя: смотрю на деревья и вижу строительный материал, смотрю, как подойти, за что потянуть, за что зацепиться. И осознаю, что это не нормальное явление», — сказал Михаил Подольский.
195. «Миша, в какой-то мере это нормальное явление. Ты должен просто воспринять подарок Природы тебе в помощь, дабы, возымев необходимое, возвернуть Ей во много раз больше.
196. Поэтому ты должен подойти правильно к этому. Если ты начнёшь видеть в дереве только живое существо, тогда вообще не сможешь его трогать.
197. Восприми как подарок Природы, как дар тебе: Она разрешает, Она даёт. Это — те волосинки, которые отдаёт Матушка. Но дальше умей быть осторожным, умей быть достойным, насколько возможно в данный момент для тебя».
198. Анатолий Пшенай беспокоился о том, что, взяв лесные угодья, по существующим в мире законам надо рубить весь лес: и тот, который необходим, и тот, в котором нет пока необходимости.
199. «Брать у Земли надо тогда, когда видишь явную необходимость. Тогда этот закон гармоничен.
200. Всё остальное вымаливайте у Земли, просите у Неё прощения. Если требуется взять, верните Ей своей душой, обратите эту просьбу к Ней. Тогда Она ещё будет позволять вам брать», — было сказано Учителем.
201. «Королева искусства — живопись, а кто король? Спор Леонардо и Микеланджело … Рисунок может быть королём, ведь он входит и в живопись, и в скульптуру, и в прикладные искусства. Он — как стержень, как король. А королева украшает, как женщина; обычно мы говорим: женщина нас украшает», — сказал Николай Шушенский.
203. А можно сказать, что Король — это Истина, на основе которой формируется творчество, не только ремёсла, а вообще творчество.
204. Ибо на рисунке музыка не может формироваться. Для композитора уметь рисовать — не так обязательно. А Истина — обязательна.
205. И получается: Истина — это Король. А всё украшающее, обрастающее основу, стержень, — это женское, красивое, природное. Это королева.
206. Поэтому вы сформируете мужское начало, а потом приступите к женскому. И оно будет красиво».
207. «На мой взгляд, нам необходима должность человека, который будет организовывать, отвечать за культурные мероприятия, за ту же одежду в городе», — сказал Михаил Подольский.
208. «Нельзя, потому что в таком случае он внесёт свою вибрацию. Есть такая особенность: если кто-то начинает формировать область какого-то творческого проявления и полностью за это отвечает, то, если выстроить всё по его предложениям, всё выстроится на уровне его вибраций.
209. Ведь он воспринимает только то, к чему он в данный момент созрел. Если все вы будете слушаться его, вы выстроитесь именно под его вибрацию. И чем дольше он будет накладывать эту вибрацию, тем больше будет препятствовать вашему развитию.
210. Если Я где-то вмешиваюсь в архитектуру, Я разрешаю то, что наиболее соответствует какой-то особой атмосфере. Я не просто говорю, что это — красиво, а это — некрасиво; Я выбираю то, что по линиям наиболее соответствует и создаёт одну атмосферу. Всё, что Я отберу, в целом создаёт определённую вибрацию, и она будет по-своему формировать.
211. В культурной части, в творчестве вы можете выслушивать мнения друг друга, но дальше вы сами прилагаете активные усилия, чтобы формироваться, менять свой взгляд; выслушивать взгляд ближнего, взвешивать внутри и приходить к какому-то совсем новому выводу.
212. И уже этот вывод вы должны пробовать активно проявить. Проявив его, вы вскоре увидите его недостатки. И остаётся только сделать ещё лучше произведение.
213. Так вы быстро начнёте формироваться. Вы должны обязательно придавать внимание анализу любой такой подсказки…»
214. Четвёртый час встречи отсчитывал последние минуты. Растворилось сонное состояние, ушедшее из учеников при соприкосновении с потоком Истины. Глаза их засветились радостью.
215. Христос молвил: «Если первое время Свершения давалась сила погрузиться к вам, чтобы рассказать вам и, выходя, увлечь вас за собой, то, поднимаясь, Мне всё сложнее и сложнее вернуться; чем выше, тем сложнее.
216. Всё больше теряется, всё больше уходит груз, который был дан, как подошва свинцовая, чтобы походить по дну, поговорить с вами. Груз уходит, и Я вытаскиваю вас.
217. Вы сцепляетесь, пропитываетесь тем Воздухом, который Я принёс к вам туда, под воду. И чем больше вы им наполняетесь, тем легче вы тоже становитесь. И вы начинаете подниматься.
218. Но так как Я теряю этот груз искусственный, то естественно погрузиться обратно Я уже не могу. Если какие-то усилия и удавались где-то по чуть-чуть, то чем дальше, тем сложнее …»
219. Учитель улыбнулся и ушёл. А ученики остались на собрание благословлённых мужей, пришедших почти всеми именами в этот день к Учителю. Так начиналась череда собраний во укрепление Семьи единой.