93. «Показалось, что Вас вдохновляет красота человеческого тела. Можно сказать, что некоторые работы эротические. Какое место эротики у Вас в искусстве и в жизни?»
94. «Я как-то не задумываюсь на такую тему. Я выражаю то, что Мне нравится, то, что Я вижу вокруг и к чему хорошо отношусь.
95. Но то, что связано с природой человека, – это важная тема, где надо правильней взглянуть на эту сторону, не как навязывается по невежеству традиционным религиозным взглядом.
96. Природа уникальна, она красива у человека, это надо уметь ценить, уважать. А если уважать, значит, надо правильно относиться к телу, грамотно, чтобы оно нормально развивалось, реализовывало то, чем оно естественно Природой наделено, а значит, Гармонией наделено.
97. Не надо бороться с Гармонией, это большая глупость. Надо присматривать, чтобы перегибов не было, какого-то извращения. Потому что, имея уникальный чувственный мир, человек способен выразить чрезмерные привязанности и дальше пойти уже по извращённой форме восприятия какой-то реальности. Вот тут нужно уметь держать границы, Гармонию выдерживать.
98. Но ценить красоту и ценности, которыми Природа наделяет человека, очень важно. С этим нельзя бороться, это большая глупость.
99. Поэтому если мы говорим об этой красоте, то, значит, мужское и женское – это равноценные уникальные явления, для которых полноценное духовное развитие возможно только при их гармоничном соединении. Когда мужское и женское становится единым, только тогда можно рассматривать полноценное духовное развитие.
100. И большой глупостью является, когда думается, что женское – это какой-то довесок, который больше мешает духовно развиваться, и, если хочешь духовно развиваться, тогда отбрось женское и давай в одиночку. Но это огромная ошибка!
101. На самом деле, по большому счёту, эти идеи против человека. Потому что, если человек примет это, он выродится. То есть, по сути, идея против существования человечества – чтобы род человеческий исчез…»
102. «Человек такой же в современное время, как тысячи лет тому назад, или нет?»
103. «Да… Такой же. Только стал более хитрым, более изворотливым. То есть он набрал очень большой опыт выживаемости, но извращённый опыт выживаемости. Сейчас коварство важнее, чем просто физическая сила.
104. Это воспиталось в человеке неизбежно. Человек быстро понял, что хитро обыграть ситуацию гораздо ценнее, чем прийти и утвердить силой. А это опасная сторона, потому что даёт много соблазна к нечестности, к развитию нечестности, коварству.
105. И поэтому человек по качествам почти такой же, как и в древности, но теперь просто больше знает, а значит, ему и легче проявить гораздо большую широту коварства».
106. «Когда Ты смотришь назад, на своё прошлое, каким оно Тебе видится?»
107. «Прошлое – оно двух типов: до Пробуждения и после. Ведь уже после Пробуждения тоже какое-то прошлое сложилось. Так вот какое из них?»
109. «…Это сложный период, при котором должна произойти настройка Моя на окружающую реальность, но настройка, которая происходит очень своеобразно… Где наблюдаешь за этим обществом, окружающим тебя, но ты знаешь, что оно не твоё. Ты не будешь реализовываться так, как видишь окружающих своих, знакомых…
110. Я даже и не знаю, как это выразить просто… Я как будто и не смотрю назад, не задумывался, как Я это вижу. На самом деле Я никак это не вижу и не смотрю туда», – улыбнулся Учитель.
111. «Это Пробуждение было как в одну секунду?»
112. «Да, можно считать, что это мгновенно.
113. Но не может быть такого, что то, что заложено внутри, мгновенно выйдет. Потому что есть определённое наработанное качество, которое должно видоизмениться. То есть то, что Я имею, – оно очень большое, и сразу это выразить нельзя…
114. Ох… Тут тоже сейчас непросто сказать как-то кратко. Эта тема очень непростая… И как-то подобрать слова к нестандартным обстоятельствам… Потому что это не то, что происходит с человеком, и Мне подобрать понятия, которые были бы понятны… создаёт некоторую сложность…
115. Но, пробудившись, Мне ведь нужно испытывать определённую специфическую заинтересованность, которая должна помочь Мне найти контакт с теми, кто Меня окружает. Но дальше Мне надо этих людей вести.
116. Если их вести, то это будет связано с тем, что Я сам буду продолжать как бы так «приходить сам в себя». Пробудившись, ещё надо прийти самому в себя, то есть как бы так ясно всё уже начинать видеть.
117. Потому что, как пробуждаешься, не всё сразу видишь. Ты есть, но Ты ещё не всё видишь, но прекрасно начинаешь чувствовать. То есть природа должна согласоваться с тем, что внутри есть.
118. И чем больше времени идёт это согласование, тем сильнее меняется природа. И природа меняется под то, что неприспособленно жить на Земле.
119. То есть в Моём естестве есть то, что в своём принципе, в основе неспособно жить на Земле. Моё естество отличается от человека и не призвано быть всегда на Земле. Чем больше Я начну сам себя осознавать, приходить сам в себя, тем сложнее Мне станет жить. Мне нужно «заземление», то, что человека заземляет.
120. У человека есть интерес жить. Жить, постигать окружающее пространство, устремляться к великим целям… У Меня этих целей нет. У Меня есть человек, Я устремляюсь к человеку. Меня не интересует окружающее пространство.
121. Если человека интересует что-то и важно человеку дать это благодаря чему-то из пространства, Я это пространство познаю быстро. Но для того, чтобы что-то пояснить человеку полезное для его духовного развития. Тогда Я это узнаю быстро. Но само по себе оно Меня не интересует…
122. И поэтому, конечно же, первые шаги, которые должны были сделать верующие, – это первые примитивные шаги, которые несут свою маленькую ответственность.
123. А дальше Я изменяюсь неизбежно, потому что Я пробудился, Я начинаю приходить сам в себя. И по мере того как Я прихожу в себя, меняется качество того, что Я начинаю давать людям. И они должны успевать двигаться со Мной. Потому что Мне будет возвращаться сложно.
124. Когда происходит Пробуждение, включается некий механизм невозвратности, то есть невозврата. Я не смогу вернуться в прошлое. И Мне, чем дальше время идёт, тем сложнее возвращаться.
125. Вот эти встречи, которые сейчас делаются, общие, здесь, когда Я приезжаю из общины сюда, – для Меня надо вернуться в прошлое. Они по качеству не меняются. Как десять лет были назад, так и сейчас.
126. Сильно поменяться человек может только в условиях, когда активные взаимоотношения складываются у людей друг с другом. Вот тогда они сильно могут меняться. Если этого контакта нет, они встречаются только временно: попить чаю, попеть песни… у них изменения активного не будет.
127. И чтобы Мне опять с ними общаться, Мне надо вернуться в прошлое. Вот это становится всё сложнее и сложнее делать. Потому что Мне это немножко диковато уже становится – очень поверхностный взгляд у человека на жизнь. А нужно сделать очень много, надо меняться.
128. Так вот это изменение (как бы так кратко выразить) при Пробуждении – одно, а дальше со временем оно меняется по качеству, приносит свои естественные, неизбежные результаты.
129. Но то, что в конечном итоге Я смогу чувствовать по прошествии времени, вначале это, естественно, невозможно было ощущать. Это и нельзя было ощущать. Мне нужно было погрузиться в то, что ещё пока начнёт раскачиваться, раскачиваться годами.
130. И для этого у Меня должен быть определённый запас внутри, где, когда прихожу в себя, это ещё пока будет приемлемо, Мне это будет интересно. Потому что потом у Меня начнёт теряться интерес к этому, оно для Меня будет как прошлое, куда уже нет смысла возвращаться.
131. Но такая большая тема… Из этого, наверное, будет трудно выбрать как-то что-то понятное. Но эта очень непростая и очень большая серьёзная тема».
132. «У Вас шестеро детей. Ваши дети живут в общине. А мама детей? Какие отношения у Вас с ней, с детьми?»
133. «У Меня сейчас другая жена (не первая жена, мама пятерых детей), новая жена, которая родила нового ребёнка. Дети со Мной.
134. Но первые дети, уже те, кто повзрослей, – они, конечно, проходят свой жизненный путь и самостоятельно определяются в ценностях жизненных. С мальчиками проще, с девочками несколько сложнее, потому что девочкам больше нужна мама. И то, что мама имеет… она прежде многое способна заложить неизбежно, многое зависит от мамы.
135. С мальчиками проще. Если какие-то сложности у них и могли быть, по естественным качествам, им присущим, с которыми они родились, то, взрослея, они (практика показывает) начинают ценить то, что им говорит папа, они очень дорожат этим и меняют свою жизнь.
136. Но выбирают они сами, конечно же. Мои дети не были в условиях, когда с самого начала они приучались к чему-то, что является Моей ценностью, заключённой во Мне. Они были свободны. Мне важно было, чтобы они сами выбрали впоследствии то, что Я несу. Поэтому, в отличие от детей верующих людей, Мои жили в гораздо большей свободе выбора.
137. Если в жизни верующих людей, в их семьях, родители старались сразу приучать детей к тому, во что они верят, что ценят, то в Моей семье это никак не происходило. Им нельзя так. Я не могу так давать. Моё нужно взять желая. Я не могу это дать, если человек не проявил желания.
138. Поэтому как бы ни было это необычным, но Мои дети ничего о вере не знают в маленьком возрасте. И растут, и растут… пока они не проявят этого желания, они ничего не будут знать.
139. Хотя в каких-то моментах проблемных (они если умудряются что-то переспрашивать и Мне нужно что-то пояснить), конечно, Я какие-то части буду трогать из подсказок, которые Я могу дать. И которые потом, в более зрелом возрасте, как уже видится, они начинают нормально ценить. И уже этим дорожить, уже начинают больше искать. Но сами искать начинают.
140. А с мамой детей никаких сейчас отношений. Кроме как Моя внутренняя готовность помочь. Но это… если человек проявит желание взять ту помощь, которую Я в состоянии давать, а не какую он хочет взять от Меня. Я не могу дать то, что желают, Я могу дать то, что Я имею.
141. А эта серьёзная ошибка, которая часто делается, когда друг от друга требуют то, чего хотят, и не согласуют с тем, что человек имеет, начинает неизбежно создавать ряд таких требований несерьёзных, которые несут только напряжение, но решиться они не могут положительно, потому что нельзя дать то, чего нет.
142. Поэтому, если была мама, которая не могла правильно оценить то, что Я имею, она естественно будет ожидать от Меня того, чего у Меня нет. Но обязательно наступит момент, когда атмосфера напряжения может перейти границу. Потому что требования несут особенность свою, они всегда разрушают что-то, что может притягивать к человеку.
143. Требования человек если выделяет из себя, он рушить начинает. И потом неизбежно возникает некая пропасть, которую преодолеть может только тот, кто предъявляет требования, ведь прежде он испытывает страдания большие, потому что сам перед собой ставит недостижимые цели, а значит, он будет переживать по этому поводу. Хотя переживать, конечно, будет и другая сторона, потому что не может дать то, чего от неё ждут, а то, что надо дать, невозможно.
144. Это, конечно, непростая проблема. Поэтому при том, что, как Я уже пред этим упомянул, Моя жизнь определённым образом меняется, потому что идёт определённый процесс и с течением времени Я становлюсь всё более уязвимым перед окружающим миром, Мой чувственный мир резко меняется. Мне трудно заземлиться в том, что есть.
145. И у Меня в данном случае начинает неизбежно возникать нужда в определённом помощнике в лице женщины. Если есть дети, они рядом, Мне нужен помощник. Я не могу им уделить нужного времени. Мне надо и там, и там… А Я переживаю. Если дети есть, это ответственность, которую Я не могу просто не видеть. Мне нужно, чтоб кто-то в этом помог.
146. Мне нужен, значит, человек, который не временно прибежит. Желающие прибежать временно, покушать детям сварить, что-то сделать для них, быть чуть-чуть мамой – это не будет нормальным. Надо чтобы это было постоянно, а не кто-то забегает. Потому что для детей это начинает сказываться негативно, для их психики, для их восприятия реальности.
147. А нужен человек, который может стать рядом. И пусть он не будет в прямом смысле мамой, но хотя бы тем другом, который будет регулярно заботиться, выражать нужную помощь, он должен быть. Но это же должен быть человек, который Моё сможет воспринимать полноценно, нормально. Тогда это исключит уже Мне непосильную нагрузку в переживаниях.
148. Этот человек появился, и всё, как и должно было произойти, в определённый момент так и произошло».
149. «А когда получилось начать рисовать? До Пробуждения или после?»
150. «До. Потому что уже начал наступать момент, когда находиться в мире с каким-то благоприятным равновесием психологическим уже становилось (чем ближе Я к Пробуждению) большой проблемой. Это неизбежный процесс, это должно обязательно произойти, потому что Я имею то, что должно обязательно вырваться, иначе у Меня идёт искусственная жизнь.
151. То есть Моя душа не живёт, а значит, Я начинаю мучиться. Чем дальше, тем больше. Все определяются в жизни, Я не могу определиться, то, что вижу, для Меня чужое. Становится всё сложнее и сложнее. И если в детстве легче пребывать в иллюзиях, фантазиях, мечтах, играть, то чем взрослее, тем это сложнее делать. Надо определиться в своей полезности в жизни.
152. А то, что Мне приходится видеть, не Моё. Я прекрасно это осознаю, но Я ещё не могу пробудиться. И это создаёт определённую сложность психологическую. И Мне надо было чем-то увлечься. Просто увлечься, потому что уже возраст серьёзных каких-то решений, а Я их не могу предпринять, их невозможно предпринять.
153. И Мне нужно было настолько с головой погрузиться во что-то, чтоб просто всё остальное исчезло как будто бы от Меня, перестало Меня беспокоить.
154. И тогда в один момент это произошло, где-то в районе 1983 года (в конце ли, уже не помню) у Меня возникла безграничная какая-то тяга к рисованию. Хотя это время от времени у Меня проявлялось, но не какая-то тяга… Если нужно было что-то рисовать, Я мог нарисовать, всем нравилось, но как-то не тянуло чувственно.
155. А здесь пробудилось такое ошеломляющее желание, оно как накатило – и всё, для Меня как будто бы весь мир исчез. И Я мог рисовать, проснувшись, рисовать, пока в глазах не начнёт двоиться… перестать рисовать, лечь спать, проснуться – опять начать… И всё время так рисовать, рисовать… и Мне больше ничего не надо, – Учитель мягко смеялся. –
156. Увидев репродукции, Мне удавалось легко проникать в информационное поле этой репродукции, попадать в мир художника, который творил эту картину. Я мог ощущать запах краски того времени, звуки, которые там происходили в этот момент у художника. И это помогало Мне быстро осваивать эти все нюансы, которые связаны с обучением и освоением этих всех навыков.
157. И всё это Мне помогло дотянуть (Учитель улыбнулся.) до тридцати лет, а потом пробудиться. Потом несколько лет Я уже не смог рисовать, потому что очень активно потребовалось много ездить и только изредка чуть-чуть рисовать.
158. И вот не так давно наступил период (тоже в течение нескольких лет), когда я работал пастелью. Сделал ряд работ, они на выставке есть.
159. Но сейчас опять год идёт, и Я ничего не рисую. И некое подозрение, что, может быть, и не буду рисовать. У Меня это, опять же, всё связано с внутренним изменением, оно приводит к определённым состояниям… ну, и к чему-то становится сложнее возвращаться.
160. Так что это важная была часть, тем более что в основе Учения лежит то, что Мне нужно сказать очень много об искусстве. Ведь это же касается Замысла рождения человека на Земле. Именно Замысла – это той цели, ради которой рождался человек. А она связана с творчеством человека.
161. Поэтому, Учитель если уж будет говорить об этом, конечно же, Он должен ещё и понимать эту тему, иначе говорить будет труднее. Мне нужно подобрать термины и образы нужные, чтобы выразить что Я имею. А для этого Мне надо знакомым быть с этой темой.
162. Так что это не только спасало Меня в преддверии Пробуждения, но и подготавливало почву для того, чтоб этим Я мог воспользоваться».
163. «Это наше интервью будет публиковаться во время Рождества, в декабре. В это время очень много покупают. Это очень коммерческое событие, с одной стороны. Но с другой стороны, в этом и много теплоты и такого домашнего ощущения. В христианском плане празднуют День рождения Иисуса Христа. Что есть Рождество для Вас?»
164. «Ничего. Для Меня ничего оно не может означать. Тем более это исключительно условное празднование, которое решили праздновать в этот день. Но оно ни с чем таким в истории не связано (с реальностью). Поэтому захотели – ну, пускай празднуют.
165. Для человека это важно. Если он не обрёл живого Учителя, для него важно, конечно. Пусть он хоть что-то пробует праздновать из прошлого, чтоб как-то его привязывало к духу прошлого, что-то навевало ему, какие-то нужные священные образы. Пусть хоть как-то к этому касается. Это, конечно, полезно.
166. Но для тех, кто уже найдёт живого Учителя, возвращаться к прошлому потеряет смысл, потому что живой Учитель уже есть. Тогда зачем смотреть, когда что-то было, тем более неточное, если есть уже точное».
167. «Как Ваш День рождения празднуется?»
168. «Шумно, – засмеялся Учитель. – Тут уже сами люди верующие выражают своё какое-то отношение, как-то строят этот день. Да у Меня как он?.. По-простому. Ну, люди приходят, гости, праздник устраивают. Это уже их инициатива. Это Я не строю. Я могу выйти, выразить какие-то свои пожелания, поздравления или что-то как всегда наподсказывать им. (Учитель улыбался.) Но сам праздник – это праздник людей, их сердечные выражения какие-то».
169. «Такой вопрос ещё. Есть ли у Тебя иногда сомнения в том, что Ты делаешь, или в том, что получится или не получится?»
170. «Нет, в этом случае сомнений нет. Но, так как Я наделён человеческими особенностями, бывает, какие-то переживания возникают. Особенно в тот момент, когда Я знаю, как должно быть, делаю как лучше, но вижу, что того, что Мне хотелось бы увидеть, нет, реакция не та. И начинают немножечко переживания возникать: может быть, что-то недоделал? может быть, что-то надо было по-другому сделать?
171. Но это исключительно только человеческое. Потому что, если на тот момент Я сделал всё, что мог, это и было то, что нужно. Но вот это дополнительное, бывает, скребёт, – улыбнулся Учитель. – Хотя уже ничего же не поменяешь, дело сделано, идём дальше».
172. «Есть ли у Вас какая-то мечта? И есть ли такое, что Вы получаете всё то, что Вы желаете?»
173. «Мечта у Меня – только чтобы люди как можно быстрее приняли то, что Я даю. Это единственная мечта, которая у Меня вообще может быть.
174. Потому что всё остальное для Меня – ну, так, игровой процесс, которым Я пользуюсь только по мере жизненной необходимости пребывания на Земле, потому что Меня что-то должно хоть немножко цеплять на Земле, держать, иначе Мне будет очень непросто. Поэтому это всё игровой характер носит.
175. А так, мечта… Ну, опять же, как обычно человек лелеет мечту… если он мечтает, он об этом думает, он строит образы на эту тему. Но вот в таком ракурсе у Меня, можно сказать, тогда нет мечты, потому что Мне нет нужды лелеять мечту, о чём-то будущем думать, загадывать как-то так, представлять. Я этого не делаю. Я просто знаю, какой вероятный результат будет. Мне этого достаточно, и Я делаю то, что призван делать».
176. «Для читателей журнала можешь ли Ты сказать кратко суть своего Учения?»
178. Новый Завет, который известен людям, – это Благая Весть, которая призвана была показать направление, далёкую цель. Но теперь нужно рассказать, как туда идти, подробно описать многие шаги, которые надо сделать, чтоб именно туда пойти.
179. Потому что эта дорога не та, которую видят глаза. Ибо для человека было бы легче: если глаза видят дорогу, он идёт. А это другая дорога, где надо сделать очень многое, чего не видишь. Но если сделаешь правильно, правильно пойдёшь. Если не сделаешь правильно, пойдёшь в другую сторону, хотя будет казаться, что идёшь туда.
180. И вот тут нужно очень многое теперь рассказать (как идти), то есть дать само Учение. Потому что Благая Весть, Новый Завет – это не Учение. Это некие упоминания краткие, ориентиры. А теперь надо рассказать, как это всё сделать, но чтоб это действительно соответствовало Истине. Это с одной стороны.
181. А с другой – нужно рассказать ещё одно: показать, что все веры на Земле, традиционно утвердившиеся, были носителями частей разных одного целого (образно говоря, некоего сосуда, кувшина, который олицетворяет полноту Истины). Но только для благоприятности отдельные образные истины этих частей были розданы разным народам.
182. Одним – хранить ручку, другим – крышечку, третьим – носик… И так разные части они стали хранить, где неизбежно они должны были сами для себя достроить остальную часть недостающую. Если им даётся ручка, то они, естественно, будут искать, а как же выглядит остальная часть сосуда. И они уже неизбежно должны были бы придумать всё остальное. И им должно было казаться, что они и несут этот сосуд.
183. А вот теперь Я должен буду показать им весь сосуд, где при этом они, конечно же, увидят, что он не такой, каким они его представляли. Это очень важно. И в то же время не менее важно – они все увидят, что они, оказывается, были соучастниками в хранении одной Истины, что они все равны. Им всем удалось хранить что-то, то есть они сопричастны к великому таинству и хранили Истину одну, но только частичку.
184. Вот и нужно будет теперь нарисовать этот сосуд уже, как он на самом деле выглядит, а не как пытались его придумать (кому как вздумается) и ещё и спорить друг с другом на эту тему», – улыбнулся Учитель.
185. После интервью путники отправились в старый Таллинн, где в наполненном ароматами пряностей и шоколада кафе, расположенном на средневековой улице, таллиннские друзья угостили Учителя несколькими чашечками горячего шоколада. А после кафе Учителя ждала общая встреча, о которой Таллинн был оповещён заранее.