95. «Как грань провести между спокойствием и творческой активностью?»
96. «Творческая активность связана с твоей радостью. Если ты бежишь, ты шутишь на ходу, ты улыбаешься, ты пробегаешь мимо, выкинул какую-нибудь шуточку, посмеялись с кем-то, и бежишь делаешь быстренько. Ты как будто в суете, но ты в улыбке, ты в радости находишься. Это нормальное состояние.
97. Можно суетиться по-другому: «Быстро, молчать, смирно, ну-ка прочь отсюда, почему встал, мешаешь!» Бегаешь и одновременно бьешь кого-то, не шутишь, а бьешь. Вроде бы тоже творческая какая-то активность, но она уже несет агрессивный характер. Поэтому надо посмотреть просто за внутренним состоянием.
98. Допустима, конечно же, какая-то активность, тем более что характеры ваши предполагают разную степень активности. Кто-то больше склонен спокойно, в каком-то ритме спокойном творить. Его расшевелить чуть больше — у него валиться все из рук начнет, просто для него не присущ какой-то другой ритм жизни.
99. А другой подвижный, в движении, его успокаивать очень сложно, ему нужно правильно найти гармонию именно в том ритме, который ему будет благоприятен. Если ему надо все время бегать, то там, то там появляться, пусть появляется, но у него должен быть мир внутри. Он не должен обидеться, не должен кого-то ударить по ходу своего творчества.
100. Поэтому за этим состоянием надо смотреть. И вот тут вы проверьте сами себя, что преобладает прежде внутри вас, какое волнение большей частью в течение дня преобладает.
101. Можно попробовать посмотреть по минутам, если хотите, и в дневничке отметить: «Ага, в этот момент у меня хорошее состояние, мне нравится, у меня мир, у меня покой, а вот тут я засуетился, заволновался, я тут пребывал в волнении».
102. Можете так отметить и наглядно посмотреть в течение дня, в течение недели, в каком ритме вы живете, какие вибрации в вас преобладают.
103. Преобладать должны божественные вибрации, тогда это верующий. А если преобладают какие-то другие вибрации, тогда какой же он верующий? Просто время от времени вспоминает о Боге, но это не творец».
104. «Следующий вопрос у нас по утренней литургии. Что благоприятнее: чтобы все мы во главе со священником просили благословения у Отца на труд дня грядущего или чтобы священник благословлял нас на труд дня Силой, полученной от Тебя, с привлечением Сил Небесных?»
105. «Лучше испрашивать благословения. Лучше, когда все вы спрашиваете, и священник взывает к Отцу, и в виде прошения у вас это проходит. Так благоприятнее».
106. «Теперь второй вопрос. В процессе обсуждения было высказано священником мнение, что если он осеняет нас крестным знамением и простирает над нами руки, это дает нам дополнительную благодать. Действительно ли усиливают приток благодати упомянутые жесты священника?»
107. «Когда ритуал творится, литургия, в течение всей литургии нисходит благодать. Но нисходит не потому, что простираются руки, а потому что вы настроены на определенное таинство.
108. И пока священник творит литургию, организует ее, то вокруг стягивается сила, которая нужна человеку, она формируется вокруг, начинает формировать это поле помогающее. Но оно не исходит от рук, от ног или от слов. Оно просто зависит от таинства, которое вы создаете.
109. Руки могут и простираться, но не от рук пойдет благодать, а прежде от того, что концентрируется внимание на очередном каком-то таинстве. Если таинство благословения идет, все вы сконцентрировались и подумали о благословении, священник организует вас, чтобы вы одинаково вместе подумали об одном таинстве. И начинает формироваться эта сила благословляющая. Это общепринято так: руки простирать …»
110. «Правильно ли я понимаю, что нет нужды показывать руками либо накладывать крестное знамение при таинствах, связанных с благодарением? Мы спрашиваем, и этого достаточно.
111. Я на алтаре вот как обращаюсь к единой дружной Семье: обратим лице свое к Отцу да испросим благую Волю Его», — задал свой вопрос священник.
112. «А в это время руки в карманах, за спиной, просто опущены?»
113. «Раньше я поворачивался и обращался к народу, а сейчас я стою лицом к алтарю».
114. «Можно повернуться. Можно и так, и так в данном случае. Но ты все равно руки поднимаешь, да?»
117. «А крестное знамение можно делать?»
118. «Можно сделать крестное знамение. Но оно благодати не прибавляет, оно не к благодати относится.
119. Все равно: либо ты рядом с собой делаешь его, либо чуть-чуть дальше в пространстве его делаешь от себя между собой и ближними. Все равно это свое физическое таинство, оно играет роль, но оно не увеличивает благодать, оно несет только свойство определенное, очищающее пространство».
120. «А могу я тогда при этом еще и проговаривать так: да будем же благословенны, чада Бога Великого, Живого и Вселюбящего, и да пребудет мир, да пребудет свет, да пребудет любовь …»
121. «Можно так. Но если говорить с позиции смирения, скромности, то больше относится к просьбе, когда говорится: «Отче, благослови нас».
122. «Да будем», — ты как будто бы уже решил, что оно будет, и звучит это не очень смиренно. Если оно смиренное, сдержанное, скромное, то правильнее, конечно, попросить».
123. «Правильно ли аргументировать свое желание поддержать просьбу служителя о временном выходе из города при голосовании словами: „Я так чувствую“?»
124. «Если вы пробуете выяснять, не говорите: «Я чувствую». Выясняя, вы должны говорить то, что вы думаете и как вы понимаете. Должно быть выражение какое-то, потому что «я чувствую» ничего не означает для вас.
125. Если мы переведем ваше общение друг с другом только на уровень «я чувствую», вы создадите большой беспорядок, тут будет куча-мала, и ничего объяснить нельзя будет. Ничего понимать вы не будете, но каждый сделает то, что он чувствует.
126. Вы же учитесь договариваться, вы учитесь находить одно понимание явлений, происходящих вокруг. Значит, как определить одно понимание? Это сравнить разные понимания. Но их надо сравнивать не на уровне чувств, а на уровне выражений.
127. Вы выслушиваете одно выражение, логически проводите параллель с другим выражением, смотрите, где оно наиболее благоприятно к истине подходит. И потихонечку у вас возникает одно понимание. Но это информационный уровень, он не чувственный».
128. «Учитель, если, допустим, на собрании принимается решение Семьи по какому-то вопросу, а у меня по этому решению есть собственное мнение, будет ли являться недоверием к Семье такое мое собственное мнение по данному вопросу?»
129. «Немножко получился своеобразный вопрос: не будет ли свое мнение, если оно отличается от мнения остальных, являться недоверием к ближним?
130. А мнение у вас у всех разное может быть. Само по себе мнение к недоверию не относится. Это просто мнение, отличающееся от других.
131. И если ты делаешь то, что попросили другие, значит, ты уже тем самым доверяешь им в какой-то мере и пробуешь посмотреть: а может, действительно, получится так, как надо было, как они сказали? То есть ты в какой-то мере доверяешься их действию.
132. Недоверие в данном случае рассматривалось бы по-другому. Когда у тебя есть свое мнение, тебе сказали сделать по-другому и ты не стал делать — вот это уже выражение недоверия. Или стал делать, но ворчишь, ругаешься, это недоверие опять. А если ты согласился: ну что ж, давайте так попробуем сделать …»
133. «Я согласился, но на одном из собраний я привел как аргумент, что правильно было бы поступить так, как я подсказал …»
134. «Это нормально. Высказывать мнение — это не значит не доверять. Ты высказываешь мнение».
135. «Контраргумент в мою сторону был, что, если я согласился с мнением Семьи, то я должен свое мнение уже поменять».
136. «Тогда надо смотреть, что это за ситуация. Если идет процесс обсуждения, это одно дело. Если поговорили, проголосовали, приняли решение, а ты потом встал: «А я не хочу так делать, я считаю, что это неправильно», то зачем так долго ждал? Надо было обсуждать этот момент до решения».
137. «Я принял решение Семьи, но через полгода увидел потерю для брата».
138. «Вы не сразу можете увидеть многие решения, которые вы на самом деле выдвигаете, их суть, что с ними может быть, какие они результаты могут дать. И естественно, после того как приняли решение все вместе, впоследствии кто-то может увидеть какую-то ошибку.
139. Вправе ли он тогда, как верующий, поднять тот же самый вопрос, если уже он видит реальную ошибку? Конечно же. Чтобы осмыслить эту ошибку и принять более совершенное решение. Это нормально.
140. Тут уже будет неправильным верующему в целях выражения своего доверия, замечая потерю от принятого решения, продолжать делать то же самое и увеличивать потерю. Нет, тогда абсурд получится».
141. «Я сказал, что мы как бы поставили подножку брату в данном случае».
142. «Если ты можешь аргументировать, а не просто говоришь: «Я чувствую, что мы все-таки подножку поставили». Ведь подножку на самом деле вы реально не ставили никто, в буквальном смысле. Это образ получается.
143. Если есть аргументы, вот тогда высказывать можно. Если их нет, поднимать вопрос бессмысленно, надо присматриваться к этой ситуации и пробовать понять самому прежде, что за ошибку ты видишь, что тебя смущает.
144. И как только ее осмыслил, время поднимать вопрос. И ты уже поднимаешь и показываешь характер ошибки».
145. «Должен ли хозяин, построивший дом у нас в Обители, как-то ярко проявить свое желание отдать нуждающимся дом? И если хозяин не проявил свое яркое желание отдать дом, то у меня появилось сомнение: а надо ли у него забирать, если он не хочет отдавать?»
146. «Тогда вы негативно додумываете. Он должен постоянно ходить: «Я хочу отдать дом, да кому же отдать?» Он как бы доказывать должен это. И если он каждый день говорит, что он хочет отдать дом, но в какой-то день не сказал, уже возникнет сомнение: может, он уже передумал? И вы уже будете ждать, когда он еще раз повторит.
147. А он просто пятьдесят девять раз сказал, а на шестидесятый перестал, решил: «Сколько можно повторять?» А все как раз подумали: ага, видимо, передумал.
148. Здесь не ошибитесь, вы доверяете человеку. Мы удивляемся: а разве может по-другому мужчина мыслить? Да все здесь собрались одинаковые, одной Семьёй, у нас не может быть другого мужчины. Что это за мышление: мужчина боится и жадничает, не хочет поделиться с ближними? Для нас это странный мужчина.
149. Мы доверяем наивно, что он хочет поделиться, но он просто доверяет ближним: они сейчас посмотрят, оценят, есть ли какая-то нужда еще большая.
150. Я говорю: мы рассматриваем передачу дома, если там действительно острая нужда, а не просто нужда. Потому что домов у большинства из вас тут нет, но мы смотрим прежде острую нужду».
151. «Собрание было по распределению дома. Если бы тот человек, чей дом распределялся, сказал: «Ребята, не учитывайте то, что я строил дом, что я ночью тратил время свое. Есть дом, который готов к сдаче, посмотрите все аргументы, какая семья больше нуждается …»
152. Если человек так не делает, то я не знаю, как с таким человеком дальше жить, я бы с таким человеком в разведку не пошел. Мне бы хотелось, чтобы человек сам предложил. Примерно так я сказал на собрании».
153. «Это упрощенная схема, когда кто-то должен сказать: «Ребята, у меня сейчас дом построился, я, может, и не особо нуждаюсь в нем, давайте посмотрим, может быть, кому-то из вас его лучше отдать». Это понятно, она ясная, упрощенная схема.
154. Но она подразумевает неизбежно ситуацию, о которой сейчас мы говорим, что если человек это не проговорил, то уже закрадывается сомнение, что, видимо, ему жалко.
155. Если есть схема ясная такая, что он проговорить должен, то неизбежно, если он этого не сделал, нам остается подразумевать, что у него нечистота внутри. Это будет упрощенная схема, но она примитивная.
156. Лучше, чтобы полностью было положительное додумывание, что у нас нет таких людей, которым вообще жалко. Да он с радостью отдаст, он и подразумевает, что сейчас условно строится ему дом, но как только построится, все равно все должны будут посмотреть, кому на самом деле этот дом лучше подходит.
157. И он не торопится об этом говорить. И если он это не сказал, у всех осталось только положительное домысливание в этой схеме. Такая схема не предполагает негативного домысливания …»
158. «И получается, я осудил человека этими фразами?»
159. «Ты привел просто ту привычную в жизни схему, где есть и предательство, и панибратство, и дружеская щедрость человеческая. Она простая схема, но в ней обязательно подразумевается негативное домысливание.
160. А если мы берем за основу, что у нас все хотят делиться, тогда, получается, и не требуется ему говорить: «Ребята, берите», — а наоборот, если от него этого ждут, это как оскорбление для него. Значит, они тогда подразумевают, что если он этого не скажет, то он жадничает. Это для него тогда оскорблением станет.
161. Я понимаю, что сейчас пока не все так на самом деле относятся, им действительно жалко может быть внутри. Но лучше мы сейчас изначально подойдем к одной схеме и всех уравняем: у нас нет таких людей, у нас мужчин таких нет.
162. Пусть теперь они нам докажут, что они жадные. Если он доказал, что он жадина, тогда и будем разговаривать с ним по-другому, смотреть тогда, можем ли ему довериться. Но он нам доказал, что он жадина, мы-то не думали, что он такой, и не верили в это».
163. «А моя фраза «В разведку не пошел бы» — это тоже получается, что я хочу, чтобы со мной были все такие сильные, хорошие, а этот …»
165. «Приподнялся я над ним высоко», — сказал сам о себе спрашивающий.
166. Учитель с улыбкой утвердительно кивнул головой.
167. «А можно посмотреть сторону другого верующего, которому предлагают войти в этот дом?» — спросила Люба.
168. «Должен ли он войти, если он знает, что другой, строя дом, недосыпал?» — уточнил Учитель.
170. «А он в свою очередь разве досыпает? Он, работая на другом деле, спит больше, чем этот человек?»
171. «Если честно посмотреть, может, он действительно меньше работал?»
172. «Тогда мы должны ввести контроль, где мы подразумеваем, что если кто-то точно так же не лишает себя сна, значит, он ленится».
173. «А может, он бы ночью пришел к тому, кто строит дом, и предложил свою помощь».
174. «А если у него физиология не позволяет не поспать? Если он вообще перестанет работать, и он должен спать больше, чем другой спит? Это вводится более сложная схема.
175. Я предлагаю другую схему, которая изначально предполагает вот такой порыв у всех, где нет лентяев. А вот эта схема предполагает контроль, который и говорит, что среди вас есть лентяи, и тут надо посмотреть, как бы лентяю не дать лишнее».
176. «А не получится так, что кто-то будет лежать на печке, фильмы смотреть?»
177. «Вот это есть отношение к ближним, что среди них есть лентяи, надо держать ухо востро. А если мы сразу знаем, что среди них затесался лентяй, он наверняка старается обмануть всех. А кто же он? Как узнать, кто же из них? И ходим присматриваемся: а куда он исчез?»
178. «А может, повернуть палец на себя: «А может, это я»? Если каждый вот так будет смотреть: „А может быть, я не дорабатываю?“»
179. «Все на себя смотрят и думают: может быть, я лентяй? Как проконтролировать, проверил ли он себя? Какие дальше действия?
180. Он на работу не вышел. Какой ты сделаешь вывод: он не послушал тебя или у него ноги не шевелились?
181. «А может, когда будет распределение жилья, он встанет честно и скажет: „Ребята, вы знаете, я не заслужил его, я меньше работал, чем другой брат, пусть он берет этот дом“».
182. «Он не сказал этих слов. Как ты определишь, искренне он сделал или неискренне? Где мера оценки, кто был искренний, а кто неискренний?
183. Так вот, надо использовать то, что практично. Иначе используется сейчас схема, которую на практике нельзя применить, но надо оставить подозрение за собой, что кто-то оказался неправедным.
184. Значит, как определить, чтобы ему не дать неправильно дом? Это, значит, надо за ним подсматривать: а вовремя ли он вышел, а была у него действительно возможность поработать? Как определить?»
185. «Я не о том, я говорю о совести, которая лучший контролер».
186. «То есть будьте все совестливы, и если чувствуете, что не заслуживаете, то отказывайтесь. Все слышали? Все.
187. Как теперь на практике это проконтролировать? Это только лозунг, когда мы говорим: «Делайте по совести, смотрите не берите лишнее!» Так, в общем-то, Я давно это говорю. А применить как?»
188. «А не забывается ли это?»
189. «Так, что надо сделать, чтобы не забылось? Как только дом построился, все собираемся: «Вы не забыли? Смотрите, по совести, только по совести». Тогда, как всякий смиренный человек, они все сразу откажутся, все вообще.
190. И тот, кто строил, скажет: «Что это я буду брать, у меня у самого есть совесть, я как могу судить других? У меня, может быть, бревно в глазу, а у них соринка. Я лучше откажусь от своего дома». Дом мы построили, но никто туда не вошел».
191. «Вот тогда тот, кто построил дом, будет поставлен в такие условия, где он будет приходить и говорить: „Переходите вы в этот дом, пожалуйста, я прошу вас“», — сказала Люба.
192. «А мы не будем переходить. За кого ты нас считаешь, ты считаешь нас хуже себя? И никто не пойдет …
193. Нет, ребята, это тупик сразу. Вы сейчас создадите вроде бы интересную, красивую где-то оттенками, но непрактичную, сложную систему. Не надо бояться. Я предложил систему — доверять друг другу».
194. «При раскулачивании тоже у того, кто работал, у тех были коровы, кони, хозяйство, дом крепкий. Так он ночи недосыпал, утром рано вставал. А кто спал, у тех ничего не было, но они потом пошли делить».